Сделаю взрослой

– И что? Заработаешь. Ты и так я вижу, уже на этой дороге.

– Нет, я так не хочу.

– А как ты хочешь?

– По любви. Я долг вам отдам. Отработаю. Стас, не отдавайте меня только. Пожалуйста.

Не знаю, откуда у меня столько смелости появляется, но я говорю прямо понимая, что у меня просто нет других вариантов.

Стас смотрит на меня несколько секунд. Не шевелюсь, ожидаю вердикта. Кажется, сейчас скажет проваливать. Да, точно.

– Не бухать, не курить. В мою комнату никогда не входить. Поливать фикус и кормить моих рыб раз в день! Увижу кого-то кроме тебя здесь – жопу надеру и вышвырну. И помойся, шмотки в шкафу.

Басит строго, а я только и могу, что быстро закивать головой, после чего он вышел из квартиры, хлопнула дверь.

Зазвенел замок, Стас меня закрыл, а я опускаюсь у стены, обхватив себя руками, сгорая от стыда и еще чего-то. Мне неловко и неловко от того, что неловко.

Стас разрешил мне остаться, а я даже не спросила, как буду долг ему отрабатывать и как долго могу находится здесь.

Глава 8

Эта сопля нас засекла, меня точнее, хоть мы и работали чисто. Взяли Шнура за жабры, чертов барыга, наконец-то я его взял. Два выстрела и громкий крик на всю улицу.

Мы подумали, что это мальчишка. Он петлял по гаражам и мы быстро задолбались его гонять. Парни ушли, а я услышал глухой кашель за бочкой и поймал его за шкирку, вот только это был не “он”, а она.

Девчонка. Какое-то ободранное чудо в тряпках. Дите самое настоящее и содрав с нее капюшон я только убедился в том.

Не знаю, лет двенадцать наверное, щуплое и хилое, голова вся в этих кудрях бесконечных. Глаза непонятного цвета. Кажется, синие или зеленые, не поймешь в темноте, но они знатно блестели и она тряслась как цыпленок под моей рукой.

Я ее отпустил поняв, что это никому ничего не вякнет. Оно вон тени своей боится и я никогда ее больше не увижу, да вот только я ошибся, потому что встретил чудо уже на следующую ночь.

Разукрашенная шлюшка, эта сопля уже работала и стало противно. Туз собирает себе весь сброд, Фарадей видать, подогнал малолетку. Я сел за игру, но быстро увидел, что чудо палит на меня своим туманным взглядом.

Сначала подумал, что она под чем-то, а после понял, что ее ударили, судя по огромному поступающему синяку на щеке.

Я забрал ее себе. Не знаю, на кой черт, честно. Просто забрал в счет выигрыша Туза, который от злости едва слюной не захлебнулся. Он игрок, но останавливаться не умеет, это когда-то его убьет.

Мы поехали к Бакиру в клуб. Я жрать хотел, а оно, видать, тоже голодное было, потому что желудок у девчонки урчал похлеще моего мотора.

Она была чудной и это еще мягко сказано. Я не сразу понял, что с ней что-то не то. Вернее то, да не полностью. Да, ее по башке ебонули и это было видно, но все равно девчонка вела себя странно. Она напоминала мне маленького затравленного зверька.

Ее тонкие бледные пальцы все время подрагивали и она трижды едва не уронила вилку, а после эта салфетка, которую сопля по триста раз туда-сюда поднимала и опускала.

Нервная какая-то, запуганная, то ли просто разбитая, она извинялась по поводу и без.

Детский сад, ясельная группа. Двенадцать, может с натяжкой, четырнадцать лет, потому что ее взгляд был осмысленным, хоть и до скрипа наивным. Я понял, что передо мной ребенок, но она оказалась старше, чем мне показалось изначально.

Когда принесли еду девочка боялась к ней притрагиваться, потом зыркнула на меня и высыпала предо мной мелкие монеты. Она что-то слабо мяукала, я и половины не разбирал.

Голос тихий. То ли от природы такой, то ли она просто не может говорить громче, так что приходилось реально включаться.

Ее речь была чистой, девчонка вела себя до скрипа сдержанно и я понял, что она домашняя. Не бродяжка, не соска, не крыса. Еще я понял, что вот эти тряпки на ней все инородные. И дырявые кроссовки и куртка явно с чужого плеча.

Предо мной словно сидела маленькая принцесса в обносках, которая тревожно поглядывала то на выход, то на меня.

Забавная, она почти не смотрела мне в глаза и начала есть только, когда я отошел от нее. Тогда же увидел, что это дите очень голодное. Она хваталась за тот цезарь, одновременно закусывая жульеном и запивая соком.

Ела так, словно несколько дней голодала и я понял, что она либо из дома сбежала или ее оттуда тупо выкинули.

Тася. Она так себя назвала, робко спросив и мое имя, а я впервые рассмотрел ее мордашку.

Глаза у нее вовсе не зеленые, а ярко голубые. Настолько чистые, что создавалось впечатление, словно я смотрю на чистые аквамарины.

Лицо еще детское, маленький рот с пухлыми губами, курносый нос с веснушками, острый подбородок. Тонкие брови вразлет и кучерявые волосы, развивающиеся в разные стороны делали ее похожей на живую куклу или скорее, домовенка. Не Тася, а Кузя. На него она больше смахивала.

Вот зачем мне она, скажите, но отпустить ее я не собирался, а потом ее тихое: “дядя Стас”.

Захотелось выругаться. Что за ясли, с кем я вообще имею дело? Нет, чтобы нормальную бабу встретить, отдохнуть, я же напоролся на это чудо в кудрях.