Сделано с любовью

– Да пошёл ты, урод! У меня на окружной спидометр зашкаливает!

– Так его же установили ещё до Первой мировой, и на нём потолок – пятьдесят. И если верить твоему спидометру, то твой «Мурзик» даже в гараже стоит со скоростью двадцать кэмэ.

– Всё, хорош, пацаны, – прерываю их, задыхаясь. – Мне ржать больно. Жень, скажи лучше, как там твой приват? Всё срослось?

– Заросло всё! И завяло! – развеселился Геныч. – Жек, можно я расскажу?

А я понял, что очень зря спросил. Похоже, Жека со своей танцовщицей облажался по полной и теперь озверел, как бык. От их с Генычем пикировки и дальнейших новостей у меня даже глаза поползли на лоб, но и оттуда я ими ни хрена не увидел.

– Жек, ну ты чего? – примирительно звучит Геныч. – Ну прости, брат, я же…

– Ты меня ещё поцелуй!

– Ну, если тебя это утешит… О, а вон и наша помощь нескорая! Ждали, небось, уроды, когда все окочурятся!

* * *

В тепле и под действием препаратов я отключился мгновенно. А когда вынырнул, чуть не заорал от радости и облегчения. Я вижу! Свет вижу! Жеку!.. Правда, смутно… И еду куда-то… Лёжа.

– Очнулся, братух, – голос Геныча. А вот и он сам. – Ты как, нормально? Чё тебе снилось, Кирюх, помнишь?

Не помню… Но в голове формируется вопрос, не дающий мне покоя весь вечер:

– Геныч, а Сувалки где?

Глава 7

Кирилл

Не сказать, чтобы атмосфера больницы меня угнетала. А учитывая, в каком аварийном состоянии меня сюда прикатили, то я, можно сказать, в рай попал. Что ни говори – всё познаётся в сравнении. Ещё каких-то пару часов назад я был здоровым и крепким, как бизон, и унылым, как червяк на крючке. Теперь же, когда по мне будто товарняк прошёлся, включилось второе дыхание и накатила неуёмная жажда жизни. А жить… Оказывается, жить – это очень кайфово! И ведь не пацан уже, но как-то сложно я постигал сию мудрость.

– Всё, Кирюх! – в палату ввалился довольный и очень громкий Геныч. – Дипмиссия прошла в атмосфере полного взаимопонимания! Мамулечке твоей я позвонил, отчитался – всё чин чинарём! Ну и за жизнь с ней немного потолковали… Я ж говорил, что женщины мне доверяют. А от моего голоса они просто без ума!

– Слышь, кумир безумных баб, сделай звук потише, – недовольно ворчит Женёк. – Мозги от тебя трещат.

– Это потому что срок годности у них вышел – заржавели, Жек! – охотно и радостно поясняет Геныч. – Это ж по их скрипу я тебя отыскал в красной комнате, а то так до сих пор и сидел бы там связанный со своим обнаженным копьём! Но… зато глаз был бы цел! А вот очко-о… кто знает, брат…

– Да пошёл ты, придурок! Рупор ещё возьми, – взвился Жека.

Похоже, недавний приват с рыженькой зажигалкой ему изрядно прищемил эго, и я вклиниваюсь в их с Генычем междусобойчик:

– Спасибо, пацаны! Если б не вы, я бы сегодня… – стараюсь изобразить улыбку, но Геныч хмурится и останавливает меня предостерегающим жестом…

– Да ладно, братишка, под лежачий камень мы всегда успеем. Нам с тобой ещё дома строить, сыновей растить, деревья там всякие… опять же… И ты это… пока не особо ощеряйся, табло своё не напрягай, а то на Гуинплена похож. И-и-и даже можешь не благодарить, всё равно пришлось сказать твоей мамочке, что ты малость перебрал на радостях… и наступил на мобилу. Во-от… как-то так…

Ну, такую-то новость моя мама переживёт куда легче, чем мой диагноз. А для благодарности у меня достаточно поводов – парни реально спасли мою жизнь и до сих пор остаются со мной. Геныч в этой лечебнице пользуется внушительным авторитетом, и благодаря ему моя палата выглядит, как комфортный гостиничный номер. Женёк, поскольку тоже изрядно потрепал свою боеспособность, занял горизонтальное положение на диванчике напротив и хмуро таращит на меня здоровый глаз. А Геныч суетится вокруг моей койки, как беспокойная наседка, и рассказывает, как изящно он успокоил мою маму.

– Да заглохни ты уже, добрый вестник! – рявкнул Жека. – Шума от тебя, как в курятнике. Займи вон уже почётное место в углу.

– Почетное место, сынок, всегда там, где я, – снисходительно пояснил Геныч и ласково пробасил уже мне: – Кирюх, ты если писать захочешь, ток скажи…

– О! Я хочу! – оживился Жека. – Подержишь мой краник, друг?

– Жвачкой его залепи, дурачок!

– Тук-тук! – дверь палаты приоткрылась и в дверях возникла… ну-у… медсестра. Атакующие ноги, вырез, губы… Мля, я точно в больнице? – Добрый вечер, мальчики. Если вам что-нибудь нужно…

– Неплохо бы душ принять, – встрепенулся Женёк, – а то я сегодня малость запачкался.

– Девушка, организуйте этому засранцу тёплую ванну с феном, – распорядился Геныч и, неожиданно посерьёзнев, уселся в кресло.

А медсестра склонилась надо мной, заслонив своим выменем белый свет. Чёрт! Ролевые игрища тоже входят в опцию? Мой Кирюндель, как нарекла его когда-то Айка, предательски встрепенулся, и я прикрыл глаза.

Спи, дубина неразборчивая! Это не грудь – это шары для боулинга!

– Ну?! Всё показала, куколка? – грозно прозвучал Геныч. – Ты, главное, свои основные обязанности не забудь. Договорились?