Сделано в Японии

— Утюжок забыли! — спокойно и вежливо произнес Ганин, мягким движением вытянул из-за спины кёрлинговый «камень» и приложил его к широкому челу бандита. Тот даже не смог нормально закричать: термический шок был настолько силен, что качок начал настежь раскрытыми губами выброшенной на берег рыбы хватать пропитанный бензином воздух и садиться на пол, а на лбу у — него забагровел аккуратный прямоугольник. — И номерочек не забудьте! — тоном профессионального гардеробщика пропел Ганин и приложил к первично обработанному бандитскому лбу извлеченный из кофра брусок, и на челе у ката засветился ровный ряд строгих цифр.

Мы со вторым бандитом зачарованно понаблюдали несколько секунд над имитацией процесса замены номеров на двигателях внедорожников, после чего я подсечкой сбил этого русского здоровяка с ног и уронил ему на голову с ближайшего верстака тяжеленные тиски. Я посмотрел на пронумерованный лоб отключившегося ганинского палача, затем взглянул на изувеченное лицо своего подопечного, также не подававшего признаков жизни, и — в знак признания безоговорочной победы Ганина на нашем импровизированном конкурсе имиджмейкеров и визажистов — сделал глубокомысленное заявление:

— А ты эстет, Ганин!

— Рад стараться, ваш-скобродие!

Мы связали руки и ноги вырубленных и надрубленных бандитов остатками наших пут и металлической проволокой, имевшейся в мастерской в достатке, подтащили их к одной из ям, спихнули вниз, а сверху водрузили друг на друга два тяжеленных, как сказал был Олежка — «стопудовых», верстака. Затем я осторожно закрыл канистру, поставил ее на место, погрозил пальцем в сторону ямы, и мы с Ганиным двинулись к двери.

На улице никого и ничего — точнее, почти ничего — не было: ни японских джипов, ни ковригинского «тигра». Только на стоянке перед магазином пригорюнился одинокий ганинский «галант», а рядышком притулился черный «ярвик», на котором, как было ясно, бандиты должны были догонять Ито со товарищи. Магазин тоже выглядел весьма безжизненно. Мы осторожно подкрались к нему заглянули в окна, но никаких признаков жизни за стеклами не обнаружили. С одной стороны, можно было перевести дух, с другой — становилось понятно, что ковригинские ребята движутся по направлению к Отару уже минимум десять минут.

Первым делом нужно было восстановить связь. Я ногой вышиб заднюю дверь магазина, подождал несколько секунд, не полоснет ли меня кто изнутри автоматной очередью, и только потом вполз в предбанник. Минута ушла у меня на то, чтобы убедиться в нашем полном с Ганиным одиночестве, и секунда, чтобы жестом зазвать Ганина со двора в магазин. Внутри все было безжизненным: и торговый зал, и контора, и подсобки. Мы прошли ко входной стойке, и я снял трубку с телефонного аппарата. Слава богу гудок был, и я набрал номер Нисио. Тот, слава тому же или любому другому — какая в такой ситуации может быть разница! — богу был на месте.

— Такуя-кун! — заорал старик. — Ты где?! Куда ты пропал?! Тебя сутки нигде никто не может найти!

Я постарался как можно лапидарнее ввести Нисио в курс дела и потребовал от него срочно начать розыск, по крайней мере, ковригинского «тигра». Кроме того, я попросил Нисио приказать отарским ребятам обложить «Сахалин—12» и начать прочесывание припортовых кварталов, а также самого порта.

— Ты сам-то как? — спросил Нисио.

— Сам я ничего, сейчас поеду в Отару. Нисио-сан, будьте добры, жене позвоните, что я в порядке…

— Да она уже сто раз звонила, Такуя-кун!

— А вы чего?

— Чего, чего! Сказал, что ты в срочной командировке, а мобильник забыл. Ты чего, кстати, не со своего сотового звонишь? Где он у тебя?

— Я бы тоже хотел это знать!

— Давай поосторожней, Такуя-кун!

— Даю, Нисио-сан!

После меня Ганин позвонил домой и в течение десяти минут пытался успокоить свою Сашу которая орала на него так, что я прекрасно слышал все ее весьма критические замечания в адрес своего беспутного мужа, влетавшие в его левое ухо, к которому он прижимал трубку и вылетавшие через свободное правое, впрочем надолго не задерживаясь в его светлой голове, судя по ехидной улыбочке сэнсэя.

— Ну что, поехали? — Ганин брякнул трубку на аппарат.

— Куда?

— В Отару Бугра этого, Ковригу бритого, брать!

— Ты, Ганин, еще не наигрался?

— Еще нет.

— А может, домой поедешь?

— После этого? — Ганин кивнул на телефон.

— Нет?

— Ей надо полдня остывать, Такуя! А то, если я сейчас домой поеду, моя Александра Македонская совершит то, чего этот козел, которого я пронумеровал, совершить не успел.

— Ой, Ганин! А так Саша не только тебя, но и меня заодно укокошит! Поехали!

Мы решили не возвращаться к больным на головку бандитам за ключами от «тойотовского» паркетника, а ехать на ганинском «галанте». Мы проехали по безлюдной улочке, миновали вчерашний «Сейкомарт», и тут я приказал Ганину затормозить и подать назад к магазинчику.

За прилавком стоял вчерашний парень, который подозрительно оглядел нас с Ганиным с ног до головы и спросил меня:

— Онигири?

— Нет, телефон!

— Извините, что?

— Мобильник есть у тебя?