Сделать все возможное (ЛП)

Видите ли, с самого начала нашего соперничества каждый из нас придерживался единственного негласного правила: никогда не просить другого о помощи. Заболела, пропустила школу и нужна копия конспектов? Я бы прошла несколько миль до другого одноклассника, но никогда не позвонила бы в соседнюю дверь. Из носа пошла кровь от упавшего карниза на школьном спектакле? Мне было бы все равно, даже если бы Лукас был директором ткацкой фабрики, я бы истекла кровью, прежде чем попросить у него платок. Так что, если Лукас действительно просит у меня спасательный круг, мне больше не нужны кексы или кубики Рубика. Я уже победила.

Плач становится всё громче, и у меня нет времени переодеваться. Я хватаю с двери белый халат и накидываю его прямо на тренировочный костюм. Халат чуть длиннее моих коротких шорт, и я знаю, как пошло это выглядит. Внезапно я стала секси-доктором, как будто надела костюм прямо со стойки в супермаркете, на Хэллоуин. Я улыбаюсь про себя.

Мэрайя ведет меня в первую смотровую, дверь открыта и манит меня войти. На кушетке сидит беспокойная мама и держит на коленях своего ребенка. По её выражению лица, я понимаю, что она очень встревожена, что даже не замечает мою неподходящую одежду. Но я все равно объясню.

— Миссис Хэкманн, я направлялась в спортзал, когда услышала плачь, — говорю я со сладкой улыбкой. — Доктор Тэтчер, нужна моя помощь?

Лукас поворачивается при звуке моего голоса и, как в мультфильме, его язык вываливается, чтобы застелить им вход в смотровую. Это непроизвольная реакция пещерного человека, которую он почти сразу же подавляет. Я почти чувствую себя плохо, как будто я жульничаю. Его челюсть плотно стиснута, а большие руки сжаты в кулаки.

Я знаю, что ему нужно от меня, но все равно жду, когда он это скажет. Я бы не хотела предполагать.

— У меня проблемы с уколами.

«И?» — говорю я глазами.

— Думаю, что пациенту будет удобнее, если их сделаешь ты.

Я подхожу к металлическому подносу, который он поставил перед собой. Я могу передвинуть поднос, но что в этом веселого? Моя задница, одетая в спандекс, находится менее чем в футе от его лица. Он мог бы откатить свой стул назад, но думаю, что это тоже не весело.

— Как её зовут? — спрашиваю я, пытаясь таким способом отвлечь маму.

— Ава, — застенчиво отвечает миссис Хэкманн.

Я снимаю колпачок с первого шприца. Лукас уже наполнил их лекарством, так что все, что мне нужно сделать, это проявить ловкость рук.

— Какое красивое! — я поворачиваюсь к миссис Хэкманн. — Это семейное имя?

Во время педиатрической практики, много лет назад, я научилась трюку, как делать уколы детям: необходимо отвлечь и ребенка, и мать. Лукас, вероятно, пренебрегает второй частью. Если мама напряжена, ребенок напряжен и так по кругу.

Я разговариваю, корчу рожицы, играю в прятки и совершаю магический фокус, который начинается с нескольких уколов и заканчивается улыбающимся, привитым ребенком.

— Большое спасибо, — говорит миссис Хэкманн, глядя на меня, как будто я мессия, пришедшая освободить её народ. Она пытается пощадить чувства Лукаса. — Иногда она нервничает рядом с мужчинами.

Когда мы выходим в коридор, Лукас снимает очки. Он больше не кроткий Кларк Кент, а пугающий и злой.

В моей голове я говорю ему, чтобы он не вешал нос, прежде чем похлопать по его белому халату, прямо над вышивкой «доктор Лукас Тэтчер». Я говорю ему, что буду более чем счастлива помочь ему в любое время.

В реальной жизни Лукас ведет меня обратно в мой кабинет. Он стоит на пороге, а его руки скрещены ‒ я чувствую себя зверем в клетке, когда он так блокирует мне выход. Он слишком большой и это определенно в его пользу. Бедная Ава, наверное, подумала, что он медведь. В старшей школе он никогда не тренировался, оставаясь длинным и худым. Теперь он высокий, и, как будто сделан из кирпича. Большой и злой волк не смог бы сбить его с ног.

Я колеблюсь, прежде чем снять свой белый халат. Я хочу снова надеть блузку и юбку поверх тренировочной одежды, но я уже слишком далеко зашла, чтобы сейчас отступать.

— Ты хорошо ладишь с детьми, — говорит он, и в свете моей победы, я сдуру проглатываю приманку.

— У тебя удивленный тон.

— Думаю, что не должен быть удивлён: вероятно, тебе легче манипулировать, такими невинными умами.

— Ха-ха, Лукас, поэтому в твою голову так сложно залезть? Отсутствие невинности?

Он не отвечает, но и не уходит. Я достаю кроссовки из спортивной сумки, замечаю кубики Рубика и чувствую себя идиоткой. Он бы никогда не попался на мою уловку. Жар заливает мои щеки, и я опускаю голову, завязывая шнурки.

Воздух вокруг нас напряжен. Не хочу проходить мимо него, но я не могу больше выносить его взгляд. Со скучающим вздохом я встаю и бросаю сумку через плечо. Как только я думаю, что почти выбралась, он блокирует выход своим телом. Он пахнет так, как будто только что принял душ в дикой природе, а лесные обитатели вытерли его насухо ‒ я замечаю запах сосны и сандалового дерева.

Его нос тоже не бездельничает.

— Это что, лимонные кексы на кухне?

Я смотрю прямо перед собой, на его грудь.

— Они для книжного клуба.