Сделать все возможное

Она перестаёт кричать, и керамическая кружка разбивается о твердую древесину. Дымящийся чай ошпаривает её ноги, и она вздрагивает, но её глаза прикованы к нам, застывшие на самом лёгком ребусе в истории: Лукас нависает надо мной на моей кровати, мое тело вспыхивает от оргазма, а мои глаза наполнены эмоциями, с которыми я не совсем готова справиться.

— ДЭЙЗИ БЕЛЛ!

Сначала мне кажется, что она в ярости, но потом она начинает смеяться. И это не прекращается. Она застряла в бесконечной петле.

— Миссис Белл, — говорит Лукас. — Подождите.

Он бросается в бой и хватает в ванной полотенце, чтобы вытереть пролитый чай.

Мэделин и миссис Тэтчер стоят в дверях, позади неё, как посетители музея. Ранее я их не заметила.

Я спрыгиваю с кровати и натягиваю свои трусики. Я чуть не теряю равновесие, но Лукас ловит меня в последнюю секунду. Я оказываюсь в его объятиях, мы в такой позе, как будто он наклоняет меня во время танца: без сомнения, в этой позе мы милые, как дерьмо.

— Это не то, что вы думаете, — говорю я.

Лукас выравнивает меня, и прежде чем отпустить, убеждается, что я твёрдо стою на ногах. Это обдуманный поступок, и все это замечают.

— О, ну и что же мы думаем? — говорит Мэделин со злой ухмылкой.

Миссис Тэтчер улыбается, поднимает руки и поворачивается к лестнице.

— Не надо ничего объяснять! Я ничего не видела.

— Эй, Патрик! Ты не принесешь метлу? — кричит моя мама.

— Уже иду!

Я подавлена. В течение следующих пятнадцати минут, этот парад продолжается. Вход в мою комнату ‒ это вращающаяся дверь. Доктор Маккормик приходит, чтобы убедиться, что ноги моей мамы не получили ожог. Патрик помогает Лукасу подметать керамические осколки, а Келли, благослови её Господь, просто берёт и садится на мою кровать. На тоже место, где я только что лежала. Моя задница была прямо там.

— О, тепло, — щебечет она, устраиваясь поудобнее. — Мы что, теперь здесь играем?

Меня умиляет её забвение. Моё унижение превращается в смиренное веселье, и я начинаю маниакально смеяться. Каким бы ни было моё состояние, оно оказывается заразным, потому что Мэделин присоединяется, затем моя мама, а затем и все остальные. Несмотря на то, что я смущена, я осознаю всю нелепость этой ситуации. Это всё равно, что войти в комнату и обнаружить хитрого койота и бегуна в одной постели (герои мультипликационного сериала «Хитрый койот и Дорожный бегун» – «Road Runner and Wile E. Coyote».)

— А-ха-ха-ха, А-ха-ха, — смеётся Келли. — Над чем мы опять смеёмся?

Наверное, было не правильным заходить так далеко с Лукасом. По той же причине, по которой вы не заводите детёныша питона только потому, что он милый (они вырастают всего на несколько футов, верно?), вы не начинаете дурачиться со своим пожизненным врагом только потому, что вы сексуально возбуждены. Иметь отношения с дьяволом, это превосходно и прекрасно, но до тех пор, пока дьявол не войдет в вашу комнату, не снимет с вас трусики и не покажет вам, насколько он действительно о вас заботится.

До того, как я начала смешивать работу и удовольствие, все было отлично. У меня было всё. Даже нрав. Мать, которая могла смотреть мне в глаза, не хихикая. И многоэтапный план по захвату практики доктора Маккормика.

А теперь я осталась без одной пары нижнего белья: я выбросила его в мусорное ведро после вечера игр ‒ и единственное место, куда я сейчас иду ‒ это «Дэйри Квин» (сеть фаст-фуд ресторанов с мягким мороженым и др. продуктами). Я в шоке. К моему сожалению, они закрыты; очевидно, я единственная, кому понадобилось съесть что-нибудь вкусненькое в понедельник в пол шестого утра.

Что заставило меня отклониться от двадцативосьмилетнего метода ведения войны, с проверенными результатами? Все, что мне нужно было ‒ это держать дистанцию. Стать крутым доктором. И заставить Лукаса плакать.

Это Лукас.

Он тот, кто всё изменил.

В ту минуту, когда он вернулся в Гамильтон, весь такой: «Посмотрите на меня с моими мускулами и обтягивающими брюками». Однажды я видела, как он ел киноа на обед, КИНОА ‒ зерно, о существовании которого он даже не знал, когда я видела его в последний раз.

Я должна была понять, что он преследует, какую-то цель и теперь это имеет смысл. Он не шутил, когда сказал, что хочет, чтобы я влюбилась в него, чтобы после того, как он разобьёт мне сердце, я переехала и отдала ему практику. Он действительно думает, что с помощью слова из шести букв, он выиграет эту войну.

Потребуется не один кобальтово-синий свитер, и не несколько случайных оргазмов, чтобы я забыла, кто он такой. Кто мы такие.

Мы враги.

— Вечер игр был веселым. Нужно будет как-нибудь повторить, — говорит Лукас, когда мы оба готовим кофе в понедельник утром.

— Какую именно часть? — спрашиваю я, излучая беззаботность.

Он передает мне сливки.

— Ту часть, где ты раздвигаешь для меня ноги.

Я со стуком ставлю кружку на стол, поворачиваюсь и толкаю его в ту часть кухни, которую не видно из коридора.

— Ты что, с ума сошел? Ты хочешь, чтобы нас уволили?

— Мы сейчас в клинике одни.

Это правда, мы здесь до смешного рано. Думаю, я не единственная, кто не смог уснуть.