Сделать все возможное

Оказывается, вид на сад был небольшим преувеличением. Тем же вечером я оказываюсь в гостиничном номере с видом на бугристую парковку и открытый бассейн, который разрушается сам по себе. Бассейн заполнен до краев мутной, голубовато-зеленой водой. Может, это бактериальный сад?

Я отворачиваюсь от окна и осматриваю комнату. Выцветшее цветочное покрывало. Осыпающийся потолок. Потрескавшийся линолеум. Тут даже лежит записка от гостя, который останавливался в номере до меня: «Остерегайтесь ночью сверчков. Они могут напасть на вас». Я не уверена, но мне кажется, что на нижней части страницы, я вижу размазанные сверчковые кишки.

Ничего страшного. Сейчас только пол седьмого вечера. Конечно, я не могу сидеть на тканевых поверхностях в комнате из-за боязни клопов, но я могу прижаться к стене, пока не устану настолько, чтобы уснуть. О, или, может быть, я просто пойду и посижу на краю эмалированной ванны ‒ оп, привет, гигантское пятно крови, которое собралось вокруг дренажа. Если вы не возражаете, я сейчас же заберу свои вещи.

Лукас Тэтчер, у тебя появиться новый сосед.

Лукас не выглядит удивлённым из-за того, что я стою у него на пороге. В руке он держит бутылку, наполненную водой со льдом, как будто в этот момент он как раз её наполнял. На нем надеты спортивные шорты и футболка, и я дрожу от возможностей, на которые намекает пояс его шорт.

Он отступает и машет рукой зайти, как будто это не самая безумная идея.

— Я собирался в спортзал.

— Разве ты не хочешь узнать, почему я здесь?

— Я знаю, почему ты здесь. Этот мотель отвратителен. Я слышал, что до осуждения этого места остались недели.

— Звучит вполне правдоподобно. Теперь я знаю, почему он называется «Одинокая звезда» ‒ это его рейтинг на Yelp.

Его лофт массивный, с открытыми балками на потолке и оригинальными стенами. Он имеет открытую планировку, поэтому гостиная и кухня занимают одно большое пространство. Свет от заходящего солнца струится через промышленные окна, занимающие всю заднюю стену лофта. Это мило, и это ставит меня в тупик.

Я все еще осматриваю его дом, когда он забирает сумку из моей руки и ставит её рядом с кухонным островом. Затем он продолжает наполнять бутылку водой.

Я остаюсь там, где нахожусь, на его коврике.

— Эй, Лукас, ты слышал о перемирии в канун Рождества, во время первой мировой войны?

— Когда солдаты с обеих сторон вылезали из окопов, пили, пели рождественские песни и вместе играли в футбол?

Я киваю.

— Вот что это. Как только я вернусь домой, война продолжиться.

Он смеется, подходит и хватает маленькую спортивную сумку, висящую у двери.

— Сейчас не канун Рождества.

— Я просто говорю, не слишком уютно устраивайся за пределами окопа.

— Ага. Что ты будешь делать, пока меня не будет?

— Наверное, постою здесь и подумаю, какие совершённые мной ошибки привели меня к этому.

Похоже, он собирается наклониться и поцеловать меня в щеку, но не делает этого.

— Ну, если ты когда-нибудь сойдёшь с этого коврика, то чувствуй себя как дома.

Ха.

Как дома.

Быть, как дома, в лофте Лукаса Тэтчера, какая нелепая идея. И дело не в том, что я не хочу здесь находиться. В течение многих лет я мечтала ступить на территорию, которая ему принадлежала, но эти мечты обычно включали в себя наличие лыжной маски и средства для удаления волос. Он уходит в спортзал, а я остаюсь здесь, на его территории, без присмотра и свободно могу делать всё, что захочу. На кухонном столе лежит его почта. Я могу покопаться в ней и выбросить квитанции на оплату счетов, тем самым ухудшить его кредитную историю. На кофейном столике лежит книга. Я могу переместить закладку на несколько страниц или написать спойлеры на полях. Его ноутбук. Видеорегистратор. Всё это легко можно использовать, чтобы навредить ему, но вместо этого, я продолжаю стоять прямо на этом коврике в прихожей, пока он не возвращается из спортзала.

Когда он заходит, дверь бьет меня по затылку.

— О, чёрт. Дэйзи, прости.

— Да. Нет проблем. Нет, все нормально. Нет, спасибо, я не голодна.

Он бросает пакетик замороженного горошка обратно в морозилку, когда я от него отказываюсь.

— Я пошутил на счёт того, что бы ты оставалась на коврике.

— Ты только что ушел.

— Это было сорок минут назад.

— Да? Ну, я уже собиралась сойти с него. Просто еще не решила, куда хочу пойти.

Он подходит и берет меня за плечи, физически заставляя сойти с коврика. Я ожидаю, что вместо пола, будет лава.

— Пахнет тобой, — объявляю я, — но ты только что въехал. Ты просто опрыскиваешь все помещение, когда душишься туалетной водой или типа того?

— Я ничего не чувствую.

— Ты и не должен.

Он смеётся и поворачивается ко мне.

— Я собираюсь приготовить ужин. Хочешь посидеть у барной стойки или на диване?

Ему приходиться спрашивать, потому что, если он отпустит меня, я останусь стоять здесь, в прихожей. Застывшая.

— На диване, наверное.

Он ведет меня туда и сажает прямо посередине.

— Я думала о том, чтобы вытащить батарейки из детекторов дыма, — признаюсь я, глядя на него, когда он подпирает подушку за моей спиной.