Сделка

- Вы сказали, что существуют какие-то важные обстоятельства, которые заставляют вас раньше времени рассмотреть мое дело.

Капитан кивнул.

- Федеральный обвинитель из Чикаго хочет, чтобы вы выступили свидетелем перед Большим жюри.

- О!

Я подумал, что знаю, о чем идет речь.

Но капитан этого не знал, поэтому он принялся просматривать бумаги в поисках ответа на вопрос, которого я не задавал.

- Это касается рэкетиров и кинопроизводства. Кажется, так. Да, вот оно. Среди подсудимых Фрэнк Нитти, Луис Кампанья и другие.

- Я понял.

- Вы кажетесь странно незаинтересованным, рядовой. Вы помните случай, о котором идет речь?

Я не смог подавить улыбки и произнес:

- У меня больше нет амнезии, сэр. Но ее можно заработать, если все время выступать против Фрэнка Нитти.

В первый раз капитан нахмурился: я перешел допустимые границы, а ведь я еще не был комиссован. Я все еще был на службе.

- Означает ли это, что вы не заинтересованы в даче свидетельских показаний?

- Если я соглашусь быть свидетелем, это будет означать, что я здоров и вновь стал штатским? А если я не согласен, значит, я все еще сумасшедший морской пехотинец?

Капитану это явно не понравилось, но он лишь спокойно сказал:

- Это никак не связано с нашей сегодняшней встречей. Нас лишь попросили ускорить рассмотрение вашего дела на несколько недель, чтобы федеральный обвинитель - в Чикаго - мог поговорить с вами. Никто не требует от вас большего.

- Да, сэр.

- Но я уверен, что правительство оценит ваше сотрудничество в этом деле.

- Да, сэр.

- В конечном счете, правительство одно. Оно обвиняет этих гангстеров, но именно его вы вызвались защищать, завербовавшись в морскую пехоту - из патриотических побуждений!

"Стоило это делать", - подумал я, но на этот раз у меня хватило ума попридержать язык.

- Как бы то ни было, нас попросили рассмотреть ваше дело, и поэтому мы должны задать вам несколько вопросов.

Опрос касался множества вещей - моей памяти и моих ощущений по поводу того, что произошло на, Гуадалканале. Как и почему я солгал о своем возрасте, когда пришел завербовываться? Они спрашивали меня о самоубийстве моего отца. Один из них счел примечательным тот факт, что я носил с собой пистолет отца как свое персональное оружие. Я объяснил им, что делал это для того, чтобы никогда не принимать убийство слишком легко, никогда не считать его пустяком.

"Но ведь на войне вам приходилось убивать?" Да, сказал я, но я оставил свой пистолет дома.

Их интересовало очень многое, включая даже то, почему моя малярия не вспыхнула с новой силой до тех пор, пока я не оказался здесь. И я не потерял терпения, не вышел из себя, и, похоже, капитан стал ко мне относиться лучше к окончанию их опроса. Меня отпустили. В коридоре возле конференц-зала были стулья. Я смог присесть там, ожидая приговора. Я сидел и рассматривал пестрый мраморный пол. Часть меня хотела курить, но я не дал ей воли.

- Привет.

Я поднял голову. Это была та самая славная маленькая медсестра с четвертого этажа. Я не видел ее несколько недель. Похоже, она была практиканткой. Ее звали Сара, и мы завязали с ней дружеские отношения.

- Привет-привет, - ответил я.

- Вы не против, если я присяду?

Она села, расправив фартук на клетчатой юбке. На ней были голубая блузка и белая шапочка. А ее глаза были бледно-голубыми; веснушки все еще виднелись на маленьком курносом носике. А ее ножки! Как у Бетти Грабл.

- Я слышала, что вас сегодня вызвали на совет, - сказала она. - Мне захотелось спуститься сюда и пожелать вам удачи.

- Слишком поздно. Я уже все им сказал.

- Я не стану беспокоиться. Вы достигли замечательных успехов. Я не знаю никого, кто предстал бы перед советом всего через пару месяцев.

- Просто у дядюшки Сэма есть еще кое-что для меня, вот и все.

- Простите?

- Ничего. Дело в том, что федеральное Большое жюри хочет, чтобы я дал свидетельские показания по одному нелепому делу о рэкете, которое произошло еще до начала войны.

От мимолетной улыбки подбородок Сары дернулся.

- Все это кажется таким... неважным, не правда ли? Все, что случилось до войны.

- Да. Прошлое как-то потускнело.

- Но вы ведь вернетесь к нему.

Я покачал головой.

- Все переменилось. Вы разве не слышали, леди? Идет война.

- Нат, вы сейчас лучше спите?

Я улыбнулся ей.

- О да, конечно. Отлично. Нет проблем!

- У вас было несколько тяжелых ночей, там, на четвертом этаже.

- Но я спустился на нижние этажи, вы не забыли? Я вундеркинд, точнее, был бы им, будь я помоложе.

- Вы вообще немного спали. А когда засыпали...

Когда я засыпал, я видел кошмарные сны о фронте и просыпался со стонами, как Монок.

- Да, вы знаете, что доктор Уилкокс - волшебник? Он собрал мою голову в одно целое - кусочек за кусочком. Я чувствую себя благодарным.

- У вас темные круги под глазами.

Я был рад, что она не участвовала в совете.

- Я отлично себя чувствую, честно. Если бы я не спал, как бы я мог быть таким веселым и остроумным сегодня?

- Вы много отдыхали, сидя в комнате отдыха. Похоже, вы там дремали, не замечая, что спите. Но вот ночью...