Сделка

Я подошел к ближнему лифту. Я был не один. Кроме лифтера, одетого в красную униформу, там был еще карлик с усами в безвкусном желтом костюме. Маленький человечек курил большую сигару и читал "Вэрайети". Он вышел на четырнадцатом этаже. Как только двери за ним закрылись, лифтер, малый из Швеции, произнес:

- Это карлик со Всемирной выставки.

Я переспросил:

- Что?

Лифтер добавил:

- Это карлик со Всемирной выставки. Их здесь Целая армия - сорок пять человек. Они приехали с Всемирной нью-йоркской выставки. То и дело появляются в городе.

Я сказал:

- О!

Он поднял меня в башню. Отель "Моррисон" был самым высоким в городе. Основное здание состояло из двадцати одного этажа, а на нем стояла башня в девятнадцать этажей. Мой номер (точнее моя квартира) был две тысячи триста двадцать четыре. Лифтер высадил меня на двадцать третьем этаже, и я направился в сторону комнаты, в которой меня наверняка ждал кто-то незваный.

Вполне возможно, это вовсе не привлекательная женщина. И вовсе не моя подруга, потому что в последнее время я ни с кем не встречался. Скорее всего, это было подстроено, чтобы выманить у портье мой ключ. А потом его наверняка передали вооруженному мужчине или мужчинам. Вот кто, скорее всего, поджидает меня в моей комнате.

Итак, с этого полудня Компания заинтересовалась мною. Но мне совсем не хотелось быть пристреленным.

Я мог вызвать копов или сыщика, работающего в отеле, но черт с ними, я сам был копом, я был сыщиком, и это была моя квартира. А эта чертова Компания, и этот чертов Нитти, который, как считалось, испытывает уважение ко мне, чуть не убили меня днем. Если бы я не выскочил из машины, я бы уже был мертв, как О'Хара.

Поэтому я вытащил свои ключи, свой пистолет, вставил ключ в замочную скважину. Распахнув дверь, я низко пригнулся и стал еще ниже того карлика. Я нацелился прямо в середину гостиной своей маленькой квартирки, в которой сидела на диване Салли Рэнд и читала "Кольерз".

У Салли были самые большие голубые глаза, какие я когда-либо видел, но в этот момент они стали, кажется, еще больше. Ее длинные белокурые волосы были затянуты в тугой узел на затылке. На ней были надеты бледно-голубая блузка, синяя юбка, шелковые чулки. Она сбросила свои туфли на каблуках и чувствовала себя как дома.

Салли не приходила ко мне лет пять.

- Ничего себе приветствие. Геллер, - сказала она. Я вздохнул с облегчением. Я встал и закрыл за собой дверь, защелкнул щеколду и с легкостью отбросил свой пистолет на пустой стул.

- У меня был непростой день, - сказал я, стаскивая пальто. Комната, в которой мы находились, небольшая, но в дальнем ее конце была маленькая кухня, как раз возле окна, выходящего на Норт-Кларк-стрит. На стены были наклеены обои в желто-коричневую полоску - как у тигра. У меня были радиола, дверь с внутренним ящиком, в который изнутри кладется а снаружи вынимается одежда для чистки, и большой книжный шкаф.

И Салли.

Она не была высокой, а теперь, когда я стоял возле нее, она и вовсе казалась ребенком, который хотел сделать что-то хорошее, а теперь боялся получить нагоняй за свои шалости.

- Я не думала, что ты будешь против, - сказала она. - Я пококетничала с портье, и он дал мне ключ.

- Это помогает мне решить одну загадку, над которой я долго бился, заявил я.

- Какую?

- Интересуется этот парень девушками или нет. Салли улыбнулась своей широкой, открытой улыбкой. Затем она встала, разгладив юбку и откинув плечи, чтобы я мог убедиться, что тело ее все еще было прекрасным, если я еще в этом сомневался.

- Почему ты не поцеловал меня? - спросила Салли.

И я обнял ее.

Она была такой чудесной в моих объятиях. Впрочем, думаю, Салли была чудесной где угодно.

Это было так давно. И сейчас мимолетный поцелуй сначала напомнил нам, как хорошо мы знали друг друга раньше. И прежде чем наше объятие прервалось, мы вспомнили, как давно это было, какими мы были неловкими. Мы сидели друг против друга тогда и не знали, что сказать.

Я заговорил первым.

- Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

- Ты такой любезный собеседник. Геллер.

- Я известен как дамский угодник. Замечательно снова тебя видеть. Это великолепно. Это ясно без слов.

- Нет, не ясно. Скажи еще раз.

- Замечательно снова тебя видеть. Великолепно.

- Вот так-то лучше, - она приподнялась и снова поцеловала меня нежно, но быстро. Но это было очень приятно.

- Прошло больше пяти лет, Элен. Ее улыбка вдруг стала грустной.

- Наверное, - сказала она. - Потому что это было еще тогда, когда все называли меня Элен.

Ее настоящее имя было Элен Бек, когда я познакомился с ней в тридцать четвертом. Она наняла меня, чтобы проверить своего поклонника. Я привык называть ее настоящим именем, по крайней мере, иногда. Например, в постели.

Она засмеялась. Хотя в этом не было ничего смешного.

- Даже моя мать называет меня теперь Салли.

- Конечно, ты же известная девушка.

- Я уже больше не девушка.

- Хватит меня дурачить.

- Я женщина, которой за тридцать, Геллер. Только не спрашивай, сколько именно за тридцать.

- Ну да, ты уже старая развалина.

Ее губы изогнулись в улыбке.