Сделка

- Мне было семнадцать, - ответил Пеглер. Он нарочито пожал плечами, не скрывая своей гордости. - В то же время я работал для "Юнайтед пресс". Я могу жить на востоке, мистер Геллер, но я принадлежу к чикагской школе журналистов. А нью-йоркская школа занимается... - и дальше он вновь заговорил с отвращением, - этикой и манерами. Репортеры из соперничающих изданий нередко вместе собирают материалы и факты, работая над одним и тем же происшествием. - Мысль о таком подходе к делу была невыносима для Пеглера. Поэтому он заулыбался, описывая чикагскую школу журналистики. - Мы - другое дело. Мы радовались любому происшествию, даже ночным кражам со взломом. В погоне за сенсацией мы были готовы на все. Мы бы в жизни не помогли репортеру из соперничающего с нами издания, даже если бы он лежал на дороге, истекая кровью. Ха! Мы боролись, хитрили, и если уж быть до конца откровенным, ненавидели друг Друга.

Похоже, ностальгия поглотила его, он, кажется, забыл и про Вилли Биоффа, и про Джорджа Брауна, и про Натана Геллера. Но я не забыл ничего этого.

Потом Пеглер ответил на вопрос, которого я так и не задал.

- Я видел Биоффа, когда он освещал жизнь полицейских участков и управлений. Я практически бездельничал в то время: ездил иногда на пожары, фотографировал, болтался в Сити-Холле по выходным; там, кстати, я проиграл в покер Бену Хетчу и Джейку Линглу. Пожалуй, полицейский участок на Гаррисон-стрит помог мне лучше всего набраться опыта.

Это понятно. Вест-Гаррисон-стрит дала название самому неблагополучному району: здесь жили иммигранты, цветные, китайцы, которые приехали в эту страну в поисках Американской мечты, а столкнулись здесь с невеселой реальностью. Был там и непревзойденный квартал домов с красными фонарями, где трудились проститутки с кожей всех возможных цветов и оттенков.

- Полицейский участок наслаждается диетой, состоящей из убийств, перестрелок и ранений, - сказал Пеглер, притворяясь, что испытывает отвращение к тому, что рассказывает. - Судья Хопкингс периодически впадает в ярость и орет: "Бейлиф, а ну-ка приведи мне сюда парочку шлюх!" Судья обожал подшучивать над девицами; ему нравилось, когда они говорили, что у них нет денег заплатить штраф в пять долларов. "О, дорогая, думаю, ты сумеешь заплатить!" - говорил он и давал ей возможность расплатиться. Но он не был плохим судьей - нет, скорее, обычным. Да, нравы там были суровыми, их юмор напоминал юмор висельников, особенно шуточки судьи. Алкаши, наркоманы и другие правонарушители проходили постоянным парадом по этому участку. Ну и, конечно, местные леди тоже не обходили своим вниманием это заведение.

- А там, где шлюхи, - сказал я, - там сводничество.

Он улыбнулся, не из вежливости на сей раз, показав ряд зубов.

- Вы предвосхищаете мои слова. Мне это нравится. Да, это было в одном полицейском участке, кажется, на Гаррисон-стрит, хотя, возможно, память мне и изменяет, где я впервые увидел Вилли Биоффа. Он произвел на меня впечатление: ведь мне едва стукнуло восемнадцать, а этот сводник был на несколько лет меня моложе, на несколько. Судья спросил, сколько ему лет, и он гордо ответил: "Тринадцать". Его оштрафовали и отпустили. Но я его запомнил.

- Почему?

- Потому что он назвал свой возраст. Он был моложе меня по годам, но на вечность старше по развитию. Улица сделала это с ним, как сказали бы либералы, и, возможно, они были бы правы. Но даже в свои тринадцать Вилли понимал, кем он был и чем занимался. И его холодные, поросячьи глазки не выносили лондонского сострадания.

- У вас возникло это впечатление лишь за то короткое мгновение, когда вы встретили его в полицейском участке?

Пеглер демонстративно пожал плечами, его брови приподнялись.

- Видите ли, я видел Биоффа еще раз, через несколько месяцев. Его имя запомнилось мне: я сам начитанный человек, и имя этого человека напомнило мне одного из героев Диккенса. Вы когда-нибудь слыхали о старом кафе "Арсония"?

- Кажется, я тогда еще не родился. Это не салун Майка Фритцеля?

Кивнув, Пеглер, довольный моей памятью, сказал:

- Да, это еще до начала мировой войны. Дикое местечко. Подружка Фритцеля Гилда Грей позволяла поднимать себя на стойку бара, чтобы экспромтом сплясать там свой знаменитый шимми.

Судя по блеску в его глазах, этот танец оставил неизгладимое впечатление в памяти Пеглера.

- В любом случае, - продолжал он, потушив сигару и снова вынув свой золотой портсигар, - мы, репортеры, время от времени собирались в "Арсонии", где частенько можно было встретить проституток с их сутенерами и других ночных пташек.

- Вот тогда вы и встретили Биоффа еще раз?