Сделка и ее действие. Комментарий главы 9 ГК РФ (Понятие, виды и форма сделок. Недействительность сделок)

Более десяти лет назад, когда я пытался разобраться в теории собственности, мне показалась весьма плодотворной, между прочим, высказанная Д. Дождевым идея о том, что генезис права собственности и договора лежит в разных плоскостях. После этого автор источника (он при этом цитировал, впрочем, других авторов) говорил мне, что я неправильно его понял. Поэтому я должен сказать, как мной понят этот тезис, коль скоро он оказался лишен авторитета.

Первоначальная купля-продажа, как известно, предусматривала только передачу спокойного владения. Из этой непревзойденной по логике конструкции, в частности, возникла и ответственность за эвикцию, судьба которой впоследствии была столь трудна именно из-за утраты первоначальной логики. В классическом праве собственность, следовательно, была случайным (и практически, и теоретически) эффектом купли-продажи[38]. Только впоследствии купля-продажа стала связываться также с возникновением права собственности так, что это возникновение было признано (не без насильственного навязывания, однако) присущим самому договору. Отсюда, надо думать, появились и автоматизм вещного эффекта, и различные его интерпретации.

Все это – вполне известные положения.

Но важно заметить (и, пожалуй, для нашей темы это ключевая посылка), что адекватное действительности и поэтому совершенное представление классического права о действии купли-продажи оказалось со временем неудобным именно потому, что право собственности возникало из классического договора случайно, необязательно. В этом причина поиска особого решения, придумывания особого механизма, жестко связывающего куплю-продажу и собственность, превращения купли-продажи из договора о владении в договор о собственности, неизбежно противоречащего действительности, представленной все той же куплей-продажей.

Дело в том, что купля-продажа не является источником права собственности. Источник этот до сих пор не совсем ясен (что не мешает помещению этого права в центр общественного устройства, для чего вполне достаточно и доводов разума, естественно-правовых обоснований или подобных им).

Если все же затронуть этот вопрос, то можно предположить, что право собственности возникло из захвата, из имущественных отношений с чужими (возникающий отсюда дополнительный смысл слова «отчуждение», возможно, не случаен). Принципиально важным мне кажется момент пересечения вещами социальной границы, которая первоначально была также и границей существования всяких прав: как только вещь пересекала границу между своими и чужими (не субъектами права), она становилась объектом права, ничем не обремененным и не ограниченным, ведь не было никого (чужие – не люди, не субъекты права), чьи права могли бы как-то ограничить принадлежность вещи, внести в нее элемент относительности, который так или иначе проявлялся в имущественных отношениях между своими, т. е. в отношениях договорных[39]. Отсюда логически (и, кажется, исторически) следует вывод о том, что договор в принципе не может установить исключительное, абсолютное право.

Соответственно, это право[40] возникало из иных источников, отличных от договора и не совпадающих с ним. Я бы обозначил эти источники как правопорядок в целом. Сама идея, что одно и то же право может возникнуть как из договора, так и из создания вещи, ее захвата (оккупации) и другими недоговорными способами, уже довольно определенно подводит к выводу, что генезис права собственности шел путем независимым, параллельным генезису договора. Думаю, что точкой их пересечения и примирения прежде всего является типизация договоров, имеющая одним из результатов выделение небольшой группы договоров, переносящих право собственности. Результатом этой типизации является не только то, что выбор одного из этих договоров лишает стороны всякой возможности исключить из действия договора его «отчуждательный» эффект, имеющий, следовательно, самостоятельное, не зависимое от воли сторон существование, но и то, что это автоматическое возникновение права собственности выступает не как собственное свойство договора, не как результат того или иного соглашения, свободной воли сторон, но как привнесенное правопорядком извне, проистекающее из заранее приданного данному договору качества. Тем самым переход права собственности является не результатом действия договора как индивидуального соглашения, но результатом действия правопорядка, заранее описанным объективным правом и недоступным воле сторон. Стороны могут лишь выбрать один из предложенных частных вариантов в рамках предзаданного механизма, не затрагивая его сути (например, увязать момент перехода права собственности не с передачей вещи, а с платежом и т. п.). А воля на отчуждение выражается один раз и навсегда в выборе лицом того договора, которому правопорядок присвоил способность перенести право собственности. После этого выбора воля сторон в части решения об отчуждении не может быть изменена или уточнена (в том числе путем ее вторичного подтверждения), пока существует договор.