Сделка на… любовь?

В памяти зазвучал голос старого Мухина, который, обучая молодого Роберта премудростям земельного бизнеса, любил повторять: «Не беспокойся о подрядчиках, Роберт. Не думай о сроках. Беспокоиться надо о том, что в твоей власти, а остальное либо как-то само собой разрешится, либо убьет тебя». И сейчас Роба одолевала мысль о том, не это ли та самая битва, которую он не сможет пройти. Слишком уж все усложнилось в его размеренной, упорядоченной жизни. Он не мог позволить самому себе признаться в этом теперь… Правда жизни: когда мы слишком долго откладываем признание, его все труднее сделать, и вот, наконец, наступает такой момент, когда оно просто становится невозможным. И вот теперь он остался наедине со своими мыслями и болью, которые были хуже любой пытки. Ощущения были такими, словно его медленно тащили по острым бритвам.

Тихий вздох за спиной заставил его машинально напрячься, хотя ни одна мышца не дрогнула. Но он прислушивался, не в состоянии обернуться. Шелест за спиной стал чуть громче, но и она продолжала молчать. Он злился на себя за то, что словно окаменел, но не мог произнести ни слова. Да и ни одна разумная мысль не лезла в голову.

Но когда ее холодные ладони обвились вокруг его поясницы, все сомнения словно испарились. Роберт резко обернулся, обхватив девушку за плечи.

— Алия! Да ты с ума сошла! Тебе нельзя…

Она лишь спрятала лицо в объятиях, вдыхая запах его футболки. Все это время, пока она была в пограничном состоянии между сном и бодрствованием, Алия ясно ощущала его присутствие, своеобразный теплый поток, исходящий от него.

И в этот самый миг он ясно осознал всю суть происходящего: ее молчаливая капитуляция. Признание его власти над ней и над ребенком у нее под сердцем. Их ребенком. Истина достигла его разума как удар молнии, поразив внезапно. Просто словно кто-то щелкнул выключателем, и все занавеси пали. В тридцать с лишним он наконец-то осознал, что значит быть любимым просто так, совершенно бескорыстно; быть любимым, когда он уже не признавал, что это чувство вообще существует; быть любимым просто за то, что он существует, а не взамен чего-то… быть любимым женщиной удивительного мужества, способной на еще более удивительную преданность. До его сознания достигла мысль, что она всецело принадлежала ему и никому больше, он был единственным, кто смог овладеть не только ее телом, но и ее душой во всех смыслах этого слова. Будь он самим Дьяволом, Алия без лишних слов вверила бы ему саму свою суть, без доли сомнений и страха. И все дело сводилось к тому, что он был самим собой. Будь Робертом Эгиевым кто-либо иной, все могло быть совершенно иначе. Теперь он понимал это так же отчетливо, как и то, что если он признается ей в своих истинных чувствах, то она будет ждать еще долгие годы после того, как он исчезнет из его жизни.

Потершись щекой о ее волосы, он ласково сказал то, что по его мнению, полностью соответствовало истине:

— Я не заслуживаю этого, Алия.

— Я знаю, — улыбнулась девушка, взглянув ему в лицо. В ее глазах стояли слезы, хотя в голосе уже появились прежние задорные нотки, как в первый день их встречи. Бессонная ночь оставила тени у него под глазами, легкая щетина слегка покалывала. Алия внезапно поняла, что впервые видит его столь естественным, небритым и не похожим на холодного дельца. Она слышала неподдельное страдание в его голосе, слышала, как сильно забилось его сердце после ее прикосновения. Она видела его лицо в тот вечер, когда он мысленно представил себе, что может потерять ее или ребенка. Так чего же ей еще нужно? Разве этого не достаточно?

Девушка закрыла глаза, чувствуя, как длинные пальца Роберта нежно гладят ее затылок. Но когда он заговорил, его голос выдал все, что творилось у мужчины внутри:

— Как насчет того, чтобы вам, Алия ханым, вернуться в постель и отложить обсуждение хотя бы на пару часов, пока вы не окрепнете?

Алия согласно кивнула, осознавая, что ее муж был прав. Девушка с удовольствием молча повторяла это слово, и таинственная улыбка озарила ее лицо. Действие лекарств все еще давало о себе знать, и глаза слипались. Роберт пододвинул кресло к ее кровати так, что она видела его лицо, когда он попал в царство Морфея, продолжая держать ее руку в своей ладони. Девушка немного подвинулась, чтобы устроиться поудобнее, и тотчас почувствовала, как его рука напряглась, хотя он спал. Даже во сне Роберт, судя по всему, боялся, что она все-таки поступит ему наперекор. Но опасался он совершенно напрасно. У нее не было ни малейшего желания улизнуть от него.