Сделка обреченных

Лиза погрузила свой небольшой чемодан на металлическую тележку и покатила ее в сторону таможни. Конечно, попутешествовать было бы совсем неплохо. И эта разговорчивая телевизионная дива совсем не дурная компания. Но сейчас ей об этом нечего и думать.

Если бы не странный звонок, заставший ее врасплох вчера днем, она ни за что не уехала бы из Парижа. Во всяком случае, в эти дни. На носу неделя высокой моды Paris Fashion Week. Ее коллекция будет демонстрироваться в главном зале, сразу после коллекции Миучии Прада. О таком любой модельер может только мечтать. А она, вместо напряженной подготовки к показу, вдруг летит в Израиль, оставляя своих художников, свои модели и своих продюсеров в полной уверенности, что напряжение последних недель свело Лизу Вальдман с ума. Но поступить по-другому она не могла.

Звонок от Авраама Ашинзона раздался в ту самую минуту, когда она вернулась из пошивочного цеха, где пыталась доказать швеям, что, если они не увеличат темпы, модели будут готовы не раньше будущей зимы.

– Доброе утро, мадемуазель Вальдман, – услышала она в трубке скрипучий старческий голос. Будто кто-то назло всем окружающим открывал и закрывал давно не смазывавшиеся ворота. – С вами говорит Авраам Ашинзон из Иерусалима.

– Из Иерусалима? – переспросила она, подняла глаза на вошедшего в кабинет главного художника компании Жюля Перно, кивнула ему на кресло возле стола и ответила: – Здравствуйте!

– Я позволил себе побеспокоить вас, мадемуазель Вальдман, – продолжали скрипеть иерусалимские ворота, – потому что у меня к вам важное дело. Чрезвычайно важное.

– Простите, господин… – Лиза замялась, так как не запомнила фамилию собеседника. – Но не ошибаетесь ли вы? Важное дело ко мне?

– К вам, Лиза Вальдман, к вам.

– Но мы с вами не знакомы…

– Это неудивительно. – Ашинзон продолжал скрипеть в темпе движения уже отобедавшей улитки и, казалось, не замечал раздражения собеседницы. – Последние сорок лет я живу в Иерусалиме, так что мы никогда не встречались. Рассказать обо мне вам могла разве что ваша тетя Вардена.

– Тетя Вардена? – Лизе казалось, что сейчас она сойдет с ума от этого медленного и совершенно бессмысленного скрипа. Она сделала Жюлю страшные глаза, пожала плечами, дескать, семейные проблемы, ничего не поделаешь, и жестом предложила показать ей последние изменения в силуэтах.

– Тетя Вардена, – подтвердил иерусалимский собеседник. – Но, во-первых, она человек неразговорчивый, а во-вторых, вряд ли вас заинтересовал бы ее рассказ об Аврааме Ашинзоне.

Лиза чуть не выпалила: «Да уж», но сдержалась, твердо решив в ближайшую минуту выяснить, чего хочет от нее этот человек, который может себе позволить в сегодняшнем безумном мире никуда не торопиться.

– Простите, – сказала она, – чем я могу быть вам полезна?

– Лиза, вы должны прилететь ко мне, – ответил Ашинзон. Скрипучие ворота, по Лизиным ощущениям, на этот раз открывались особенно долго.

– Прилететь к вам? – Лизу поразила нелепость этого предложения, и она заговорила резче: – Куда это к вам?

– Я же сказал, – проскрипел Ашинзон, – что последние сорок лет живу в Иерусалиме.

– И вы хотите, чтобы я прилетела к вам в Иерусалим? – переспросила Лиза, чеканя каждое слово и наблюдая, как по мере приближения к концу фразы вытягивается лицо Жюля Перно.

– Да, – спокойно ответил Ашинзон. – Причем как можно скорее. Сегодня. В крайнем случае, завтра.

– Вы это серьезно? – Бесцеремонность неизвестного жителя Иерусалима не на шутку разозлила Лизу. Она поняла, что пришло время отбросить приличия и объяснить господину по ту сторону провода всю нелепость притязаний на ее свободное время, вернее, полное отсутствие такового.

– Вполне, – проскрипел Ашинзон. – Вполне серьезно. А чтобы вы не сомневались в необходимости откликнуться на мое приглашение, я скажу вам, что был ближайшим другом и помощником вашего дедушки Жана.

– Дедушки Жана? – упавшим голосом повторила Лиза, понимая, что ее разъяснения по поводу нелепости звонка и приглашения в Иерусалим откладываются на неопределенное время.

– Дедушки Жана, – подтвердил Ашинзон. – И я должен сообщить вам информацию, которую когда-то собирался сообщить вашему отцу, но не успел из-за его трагической гибели. Эта информация, которую я не могу доверить ни телефону, ни почте. Она касается тайны смерти вашего деда.

– Тайны? – удивилась Лиза. – О какой тайне вы говорите? Отец рассказал мне все о гибели дедушки Жана. В апреле тридцать пятого года он проезжал на поезде по территории Германии, и его арестовало гестапо. Больше о нем ничего не удалось узнать. Отец считал, что деда расстреляли сразу после ареста. Ни в одном из лагерей смерти мы не обнаружили его следов.

– Вашего деда не арестовывало гестапо, – скрипнул Ашинзон. – И это все, что я могу сказать по телефону. Лиза, завтра суббота. Я не могу просить вас лететь в этот святой день. Но в ночь с субботы на воскресенье из Парижа в Тель-Авив есть рейс. Если бы вы прилетели этим рейсом, а улетели вечером в воскресенье, вы не потеряли бы ни одного рабочего дня.