Сделка Райнемана

– Поверь, то, что я сделала, не преисполняет меня чувством гордости. До этого мне ни разу не приходилось совершать что-либо подобное. – Она встретилась с Дэвидом взглядом. – Я спустилась в «пещеры»... не спросив на то разрешения... и ознакомилась с твоим досье. Уверена, что еще ни у кого за всю историю дипломатической службы не было столь небольшого по объему личного дела.

– И о чем же там говорилось?

Джин пересказала ему содержание досье.

– Как видишь, мой мифический Дэвид – тот самый Дэвид, о котором мы говорили прошлым вечером, – лицо не такое уж нереальное. Он самым непосредственным образом связан с нашей суровой действительностью.

Сполдинг подошел к окну, выходившему на газон, разбитый у западной стены здания. Солнце уже поднялось, и увлажненная утренней росой трава расцветилась бесчисленным множеством ярких блесток. Открывшаяся взору Дэвида картина невольно напомнила ему об ухоженном газоне, который видел он при свете рассеивавших ночной мрак мощных прожекторов за террасой Райнемана. Затем, по ассоциативной связи, мысли его переключились на шифровки. Он повернулся к Джин:

– Я должен поговорить с Баллардом.

– И это всё, что ты собираешься сказать мне?

– У Дэвида, уже не мифического, есть работа, которую он обязан выполнять. И тут уж ничего не изменишь.

– Как я понимаю, ты хочешь сказать, что изменить что-либо – не в моих силах?

Сполдинг подошел к Джин:

– Не стану спорить, тебе и впрямь ничего не изменить... Честно скажу, я и сам готов был бы молить Бога, чтобы ты смогла повернуть все иначе. Или я сумел бы придумать что-нибудь... Признаюсь, перефразируя слова одной моей знакомой девушки, Убедить себя в том, что то, чем я сейчас занимаюсь, может повлиять существенным образом на происходящее вокруг, – задача для меня непосильная... И все же я делаю свое дело. Действую как бы в силу привычки, – что правда, то правда, отрицать не буду. Хотя нельзя исключать и того, что мною движет мое "я", только и всего.

– Я уже говорила тебе, что ты славный малый. Говорила ведь, верно?

– Да, говорила. А я между тем... Знаешь ли ты, кто я на самом деле?

– Сотрудник разведслужбы. Тайный агент. Человек, которому приходится сталкиваться по работе с другими такими же как и он, засекреченными людьми. Шастать в ночную пору, шептаться по углам, тратить, не желая, уйму денег и жить во лжи. Вот что, не стану скрывать, думаю я о тебе.

– Я не об этом. А о совершенно ином... О том, кем я являюсь в действительности... Я как-никак – инженер-строитель. И мое истинное призвание – возводить дома, мосты и плотины, прокладывать автомагистрали... когда-то я руководил в Мехико строительными работами на территории, отведенной под зоопарк в соответствии с проектом его расширения. Нам удалось соорудить предназначавшиеся для приматов лучшие в мире вольеры под открытым небом. Но, к сожалению, мы истратили при этом слишком много денег, в результате чего средств на приобретение самих обезьян у зоологического общества уже не осталось. Главное, однако, в том, что в зоопарке появился при нашем участии отлично обустроенный участок, пригодный для проживания этих животных.

Джин рассмеялась:

– Ты – просто прелесть!

– Больше всего мне нравилось строить мосты. Возводя их, я старался обходить по мере возможности природные препятствия, чтобы, не разрушая их, сохранять природу в первозданном виде...

– Никогда не думала, что строители такие романтики.

– А между тем это действительно так. Во всяком случае, лучшие из них... Но все это так далеко теперь от меня. Когда, наконец, вся эта кутерьма завершится, я конечно же вновь возьмусь за свое ремесло. Однако я не настолько глуп, чтобы не понимать, с какими трудностями мне придется столкнуться... У нас ведь вовсе не так, как у адвокатов, которые могут отложить спокойно в сторону свои книги по юриспруденции, чтобы затем, как только понадобится, вновь взяться за них: законодательство не претерпевает быстрых перемен. Или возьмем, к примеру, того же биржевого маклера... Ему также можно не волноваться: правила игры на рынке ценных бумаг не могут меняться изо дня в день.

– Я не уверена, что понимаю, куда ты клонишь...

– Я имею в виду наблюдаемый нами повсюду технический прогресс, эту единственно реальную, подлинную пользу, которую приносит война. Изменения в строительной технике носят поистине революционный характер. Достаточно сказать, что за последние три года произошло полное перевооружение строительной индустрии... Я же находился в стороне от всего этого. И поэтому как профессионал я буду выглядеть после войны далеко не лучшим образом.

– Боже мой, да никак ты жалеешь самого себя!

– Да, это так! В какой-то мере ты права... Впрочем, если говорить более точно, то я, скорее всего, ощущаю досаду. Никто же не приставлял пистолета к моей голове, добиваясь от меня согласия пойти по нынешней моей стезе. Я сам, исходя из ложных посылок и не предвидя всех последствий своего решения, взялся за это... за это дело... А раз так, то у меня нет иного пути, кроме как выполнять добросовестно все, что ни возложат на меня.