Сделка с демиургом

Руднев изготовился нанести удар ногой, для чего специально отступил на полшага в сторону, чуть согнул колено. Вертушка, как у Талгата Нигматулина, вряд ли получится, а боковой выпад голенью в челюсть был его коронкой! В карате такой удар называется маваши гери. Он долго отрабатывал эффектный прием, платил по пятьдесят копеек за занятие, настало время применить умение в деле! Толстяк предугадал дальнейший ход событий. Безошибочный инстинкт охранял своего хозяина надежней тугоплавкой брони. Битый за версту видит обидчика! Он не стал дожидаться развязки, а с неожиданным для тучного сложения проворством побежал прочь. Худой готов был расплакаться от обиды! Он мог произвести на Груздя впечатление, а Санька Груздев – местный авторитет! С четырнадцати лет Груздев состоял на учете в милиции, первую судимость получил по малолетству, отделался легким испугом – дали условно. Но, достигнув совершеннолетия, влип вторично, за квартирную кражу. Ему только исполнилось двадцать, а уже две судимости в личняке! Уважение такого друга непросто заслужить!

– Стой, чмо! Стой, сявка помойная!

Руднев на лету схватывал словечки, принесенные Груздем с зоны. Он нагнал беглеца и толкнул его кулаком в спину. Толстяк пробежал по инерции пару шагов и упал лицом в клумбу. Вдохновленные просмотром боевика ребята начали потасовку играючи, но страх жертвы пробудил в пьяных подростках кровожадный инстинкт. Проходящий мимо пожилой мужчина пытался вмешаться:

– Как вам не совестно, молодые люди!

– Сдерни, папаша! Зубы не жмут?!

Белобрысый Андрей сжал кулаки. Он заканчивал восьмилетку, по осени собирался подавать документы в училище. Он был самым младшим в компании, но его приняли в общество взрослых ребят. Взрослых и опасных, один Груздь чего стоит! Уходя из дома, он прихватил отцовский нож. Старик работал токарем на Кировском заводе, изредка тачал отменные ножи. Заступник поспешно ретировался, жертва была во власти хулиганов. Из заднего кармана его джинсов вылез уголок черного бумажника, что не мог не заметить Руднев, – был виден краешек купюры красного цвета. Червонец.

– Груздь, да у него капусты полные карманы! – воскликнул Худой. Он логично рассудил, что в дорогом лопатнике мелочь держать не будут, да и торчащая десятка обнадеживала!

Саня Груздев стоял поодаль, не вмешиваясь. Избиение беззащитного толстяка логично перетекло в ограбление. Пользуясь суматохой, Руднев вытащил из кармана джинсов жертвы пухлый бумажник. Бумажник являлся ценностью – импортный, из крокодиловой кожи, с фирменным лейблом на канте. Внутри преданно зашуршали красные червонцы в количестве пяти штук, две пятерки. Звякнула мелочь в отдельном кармашке.

– Хочешь, себе пока оставь! – сказал уголовник. – Лопатник клевый!

Отбытый срок заключения не прошел для него впустую. Он мгновенно оценил ситуацию. Одно дело – попинать фарцовщика, и совсем другое – грабеж! Но и навар был велик! Бумажник можно было загнать за пятерку, а то и дороже.

– Хозяин барин, Худой! – повторил он и как бы невзначай добавил: – Жирное чмо… Столько капусты таскает. Фарца подлая!

– Точно – фарца!

Худой ударил ногой лежащего человека. Пусть не маваши гери, но попал точно в «солнышко», как называлось болевая точка промеж ребер. Человек охнул, скорчился в позе эмбриона.

– Классная джинса на нем! – завистливо проговорил Андрей.

– Жизнь несправедлива! – заметил Груздь. – На мажоре джинса за пару сотен. На зоне пахать будешь, столько капусты не нашинкуешь! Все Хозяин заберет.

Руднев истолковал слова вожака на свой лад. Бумажник с содержимым исчез у него за пазухой, а беспомощный толстяк получил очередной болезненный удар в шею. Полученные навыки в спортивном зале лучше всего отрабатывались на живом человеке. Никакой боксерский мешок не заменит податливое ощущение кулака, крушащего ребра! Руднев с Андреем мешали другу друга. Каждый хотел удивить друзей мастерством исполнения точных ударов. Били впустую, месили воздух ногами, но изредка увесистые тумаки попадали в цель.

Груздев цепким взором оценил состояние жертвы. Его гасили на малолетней зоне в поселке Форносово. Били так же люто, безжалостно. А после всего, под аккомпанемент сальных шуток, на него помочились. Таких, как он, называли на зоне «чушками». Отверженные члены стаи, опущенные. Сейчас, наблюдая страдания беззащитного человека, он испытал ненависть к своим обидчикам. Но в позиции толстого мажора, как именовали обеспеченных советских юношей, угадывалось что-то противоестественно спокойное. Он бы не удивился, если бы мажор встал на ноги, отряхнулся и с язвительной ухмылкой проговорил: «Товарищи! Если вам нужны были деньги, могли просто попросить! Зачем кулаками махать?»

Груздь вытер лоб, желая избавиться от наваждения.

– Вы его так загорать и оставите? – сказать он.

– А что делать?!

– Ваша ходка, пацаны! Худой за паровоза!