Сделка с особым условием (СИ)

За первую половину дня мы прошли весь центр города, поглазели на витрины, пообедали в кафе. Я на время отбросила мучительные мысли о том, что мне делать, любит ли меня Иен, если не говорит, что любит, но ведет себя так, словно любит, и можно ли доверится Альфреду, и просто наблюдала. Впечатление складывалось удручающее- хоть явных следов разрушений не было заметно, но над городом явно довлела атмосфера страха. Люди двигались перебежками, и, завидев красно-синий мундир, сразу пытались скрыться. Франкийские солдаты вели себя чванливо и совершенно разнузданно, и жители не могли сделать ничего, чтобы защититься. На наших глазах мужчину, вступившегося за продающие цветы старушку, которую выгонял с тротуара стражник, скрутили и потащили куда-то прочь. Я бросила на Иена умоляющий взгляд, и со стражей произошла та же беда- их ноги внезапно разъехались на скользком льду, а освобожденный мужчина, не будь дураком, дал стрекоча.

После обеда мы углубились в менее благополучные кварталы. Если честно, я ни разу не была в трущобах, и не могла сравнить, хуже ли тут стали жить люди после прихода принца Фердинанда, или все было так, как раньше. Общая картина удручала- по грязным улицам туда-сюда носились толпы оборванной ребятни, клянча подаяние. Они окружили нас, и, пока Иен раздавал им деньги, кто-то из ребятни успел обшарить мои карманы и украсть револьвер. Однако он почему-то тут же с воплем отбросил его на снег и, подув на руку, засунул ее в ближайший сугроб. Ожог? Толпа ребятни тут же с дикими унеслась прочь.

Я подняла револьвер и убрала в карман. Для меня он был холодный, ничего необычного.

— Дай руку, — Иен подошел к мальцу, и тот, видя, что взрослый не сердится, с опаской протяну ему свою обожженную ладошку. Что-то прошептав, Иен провел над пострадавшей конечностью рукой, и краснота на глазах пропала.

— Колдовство запрещено законом, — заявил мальчишка, с любопытством наблюдая за манипуляциями альва.

— Воровство тоже, — парировал тот, и мальчишка кивнул, соглашаясь. Он был худой и вихрастый, на голове красовался помятый берет, из-под которого выглядывали красные уши, а куртка, на несколько размеров больше, сияла прорехами тут и там.

— У тебя есть родители? — спросила я, подойдя поближе.

— Неа, — он шмыгнул носом и деловито сообщил: — тут ни у кого нету, только у мелкого Дика, но у него матери нет, а батя пьет горькую, так что, считай, и у него нет.

— А что случилось с родителями? — спросил Иен.

— Так во время восстания полгода назад их франкийцы того… посадили, и потом непонятно, что с ними стало. Так и живу один, вот.

— Какого восстания?

— Ну так когда новый король приехал, было такое, кровища, все орали, бежали, лягушатники эти- мальчишка с ненавистью сплюнул на снег, — всех похватали, кого в тюрьму, кого сразу на плаху, кого на карьеры. Потом-то уже все поутихли и уже не возбухали.

— Ясно, — неверяще уронила я. Почему я об этом не знала? Полгода назад я была в загородном поместье, и служанки сообщили мне, что никто не бунтовал и люди приветствовали принца Фердинанда цветами и песнями. Ни про какие аресты они и не упомянули. Лгуньи, — закипая, подумала я, — сколько же им заплатили за вранье?

А ведь Иен предупреждал меня, что такое могло быть. Только тогда я еще не так верила ему и думала, что люди, которых я знаю с детства, не станут мне врать.

— Иен, у тебя есть лист бумаги? — спросила я, и он тут же протянул мне бумагу и перо. Кое-как примостившись на куче скаленных на обочине деревянных ящиков, я написала письмо жене барона Вилсона, которая занималась благотворительностью и даже построила в своих владениях детский приют.

— Вот, — я сложила письмо, положила в поданный Иеном конверт и отдала мальчишке. — Идите в поместье барона Вилсона, это не очень далеко от Лангдена. Там вас устроят в приют. Жизнь там, может, не такая свободная, как на улице, и придется слушаться и учится, но зато будет еда и крыша над головой.

Мальчишка с достоинством принял конверт, как будто делал мне одолжение, и уже собрался было дать стрекоча, но Иен вернул его и дал немного денег на дорогу. После этого мальчишка все-таки поклонился нам на прощанье и сбежал, сверкая пятками.

После этого мы еще попытались побродить по округе, но после того, как сумерки спустились на город, улицы трущоб наполнились шатающимся подозрительным сбродом, и мы все-таки покинули неблагополучные кварталы.

— Давай останемся в городе на ночь и завтра посмотрим еще восточные районы, — решила я. — По знати и трущобам сложно понять, насколько изменилась жизнь в городе. Знать все так же живет в роскоши, а трущобы- прозябают в бедности. Нам нужно посмотреть, как живет средний класс.

— Хорошо, — согласился Иен и повел меня в центр города, где можно было поужинать и разыскать приличный ночлег.

Однако, немного не дойдя до фешенебельных кварталов, я внезапно увидела явно не модную и роскошную, но, судя по всему, чистую и респектабельную гостиницу "Королевский вепрь".

В заведении подобного типа явно не встретишь титулованных особ- тут останавливаются гувернантки и торговцы, клерки и вдовы.