Сделка (СИ)

Твои руки полностью распоряжались мной, но на этот раз лишь для того, чтобы поместить меня над собой и обладать, лаская жадным, опытным, нежным ртом. Я сидела на коленях, оседлав лежащую тебя. Извиваясь от чудовищно мягкого, ненасытного и изысканного напора твоего языка, я глушила подступающий бунт рваного звукового исторжения. Мне казалось, мои невоплощённые стоны раздаются глубоко внутри, отражая неповторимую мелодию в растворяющемся и теряющем грани пространстве. Ты открывала меня заново, будто измерение прекращало существовать: я слышала лай собак, отдалённый вой волка, бешено колотящееся сердце, запрудившее своей мантрой решёченное молодым лесом небо-цвета-одиночества, на котором готовился багрово-красный гриль эмоций.

— Родная… — пробормотала я, обмакиваясь взглядом в жаждущий мрак твоих голубых глаз.

— Что рассматриваешь? — её голос, нарушивший тишину в дамской комнате, заставил вздрогнуть.

— М-г… Пережитки шальной молодости, — я убрала палец с места под губой, оставляя в покое. — Уже всё заросло.

— Ты носила пирсинг? — удивилась она.

— Тебе всё обязательно знать?

Она приблизилась и встала рядом. В отражении Валя казалась совсем не такой, как в жизни. Я не любила зеркала, избегая лишний раз путать с ними реальность. На каблуках, я смотрелась несколько выше по сравнению с блондинкой сзади. Я имела бледно-каштановые волосы, с высветленными под рыжую солому отдельными прядями, остриженные несколько длиннее, чем у Вали; упрямый взгляд зелёных глаз, в котором когда-то часто замечали чёртиков; довольно выразительные скулы вкупе с миловидными чертами лица; аккуратный нос; припухлые губы. По телосложению я сходила за хрупкую, хотя это не помешало бы тягать несколько десятков кило. В определённой кондиции, я могла претендовать на смазливость, но не хотела считать себя таковой, и это ощущение, слава Богу, в должной мере передавалось другим. Когда-то я красила волосы в чёрный, носила пирсинг и была единственной в своём репертуаре, кто с подобными замашками продержался на архитектурном до конца. Большинство, по образу близких, слетели на первом-втором курсе. Если навыками рисунка и математики мы все априори обладали, то таланты концентрации и дисциплины нужно было воспитать. Отсутствие стремлений к последнему, между тем, хотя и не способствовало признанию окружающих, ни у кого не затмевало понятий о собственной гениальности.

— Ты красивая, — тихо сказала Валя и продолжила мысль: — Зачем тебе понадобились никчёмные проколки?

— А у лесбиянок они разве не в моде? Ты бы запала на меня, если бы я была с пирсингом, татуировками, стриженная под мальчика и, допустим, чёрненькая?

Валя поморщилась то ли от упоминания о лесбиянках, то ли от представленной картины. Сложно сказать, что опечалило бы меня больше.

— Я без того на тебя запала, — проговорила она и тут же завернула выпадом: — Почему ты вечно ворошишь тему лесбиянок? Большинство женщин, которые… имеют чувства к женщинам, могу уверить, весьма далеки от стереотипов, распространяемых, в том числе, тобой.

— Разве запала? — нарочито удивлённо вскинула я брови. — До или после Корпоратива?

— Тебе станет легче, если скажу, что До?

— Ты можешь хоть раз говорить без обиняков? — шутку о тяжкой ноше я решила припасти на потом.

— Говорить… — она, кажется, собиралась с духом. — О том, что боялась находиться с тобой в одном помещении?.. Что отгоняла мысли о тебе как заразу, которая прилипала хлеще чумы?.. Но было поздно… Именно поэтому я и не могла соблазнить тебя!.. А дальше,… когда всё случилось… у меня просто сорвало крышу.

Я ошеломлённо всматривалась в неё. В её твёрдом и ясном взгляде будто сквозило развитие мысли: «Тогда. Но это было ошибкой». С тех пор, как ты почувствовала власть, всё изменилось? Зачем ты теперь мне всё это говоришь? Хочешь потравить меня тем, что я якобы потеряла?.. Ты никогда не позволяла мне это иметь, движимая эгоистичным собственничеством и отталкивающая деспотичным прессингом! Почему ты просто не могла дать мне время?

— Знаешь, — отрицательно помотала головой я, укладывая пальцы себе на переносицу и прикрывая глаза. — Ты могла бы не говорить всё это… Я рада, что сейчас всё, как есть, — сказала я.

— Ты сама просила «говорить без обиняков».

— Отрезви меня, если мне ещё раз придёт в голову идиотская идея.

***

Утро субботы разбудило растрёпанное сознание яркими лучами, бьющими сквозь тонкие шторы в незнакомый жёлто-бежевый интерьер. Рядом лежала заказчица… без кроссовок. Факк, полцарства за минералку — во рту пустыня Сахары. Я усиленно вспоминала, какими судьбами мне снова подкинуло жизненный кавардак. Вчера позвонила заказчица-в-кроссовках… пригласила пропустить пару рюмок в баре… мы целовались… она была чертовски обворожительна и галантна… впрочем, в соблазнительницы наверняка запишут меня. Теперь она без кроссовок. А был ли секс?.. Простыни — ворочены. Но это ещё ни о чём не говорит. Я в чужой футболке. Обнажёнка — и опять не точно.

— Доброе утро, — потянулась Катя.

— Ага, — грубо промяла я, резко усаживаясь на кровати и подхватывая брюки.