Читаем Сдержать свое слово полностью

— Я подробно рассказала ей течение болезни Полины и попросила передать побыстрее Леониду, что для лечения девочки нужны деньги. Антонина с сочувствием отнеслась к моему горю, она показалась мне отзывчивой женщиной. Сказала, что непременно привезет денег, убеждала не волноваться… Теперь я понимаю, почему целую неделю от Лени нет никаких известий. — Женщина с тревогой посмотрела мне в лицо. — Что, эта Антонина как-то замешана в убийстве Леонида?

Я как всегда ответила осторожно:

— Вполне может быть. За два часа до смерти Коврина ее видели у него дома.

Тревога в глазах Светланы переросла в какое-то паническое беспокойство.

— Скажите, а как был убит мой муж?

— Он был отравлен. Яд подмешали в бутылку вина.

С удивлением я наблюдала, как после моих слов Светлана судорожно обхватила голову руками и несколько раз произнесла:

— Не может быть…

— Вам плохо? — пыталась я выяснить столь странную реакцию женщины на мои слова. — Или вы что-то вспомнили?

Пожилая пара, чинно сидевшая на соседнем диване, прервала свой неторопливый разговор и с сочувственно-любопытными лицами уставилась на Светлану.

— Вино… дорогое, марочное… от Пиччини… Это так?

— Да, — подтвердила я. — Откуда вы знаете?

Светлана задыхалась. Она знала что-то такое, о чем мне приходилось только догадываться, и это «что-то» приводило ее в исступление.

— Когда родилась Полина, Леонид купил эту бутылку, и мы решили, что разопьем ее в день совершеннолетия нашей дочери. Бутылка так и пылилась на шкафу. С заботами о дочери я и не вспоминала о ней, пока Антонина, увидев ее, не заинтересовалась. И я рассказала историю, связанную с этим дорогим вином. Пока женщина, рассматривая, крутила бутылку, мне вдруг пришло в голову, что Полина может не дожить до своего совершеннолетия…

Светлана прервала свою речь, собираясь с силами.

Пожилая чета, сидевшая рядом, окончательно завершила свою беседу и жадно вслушивалась в слова, произносимые Светланой. Мне пришлось бросить на них гневный взгляд, после чего старички торопливо встали и оставили нас наедине.

Моя же собеседница была так взволнована и увлечена ходом собственных мыслей, что не замечала ничего вокруг. Наконец она, судорожно вздохнув, снова заговорила.

— Двадцать второго октября у Лени был день рождения, я хорошо это помнила. Когда безуспешно пыталась дозвониться до него по телефону, хотела заодно и поздравить, отправляя телеграмму, в конце я поместила поздравительную строчку. Ну вот… А бутылку я вручила тогда Антонине с просьбой отдать ее Леониду, чтобы он выпил за свое и за дочкино здоровье. Поверьте, я не знала, что все так получится. Это вино стало для нас неким символом. Я надеялась, что, увидев бутылку, Леня поймет, насколько серьезно и трагично положение его дочери.

— Скажите, — я старалась говорить как можно мягче, — бутылка была запечатана?

Светлана согласно кивнула.

— Она стояла на шкафу, и я ее не трогала с тех самых пор, как мы с Леней приняли решение распить вино на Полинино восемнадцатилетие. Разве что пыль с нее иногда стирала.

Светлана опять порывисто встала и, пообещав скоро вернуться, ушла в палату к дочери.

Если бы кто-то сейчас наблюдал за мной, то мой задумчивый взгляд, устремленный на заоконный лесной пейзаж — больница находилась на краю города, — мог породить обманчивое представление о том, что девушка залюбовалась природой. На самом деле мои мысли компоновали разрозненные детали, укладывая отдельные кусочки мозаики в единое целое.

Теперь становилось понятным, почему Леонид распил вино почти сразу после того, как получил бутылку, и почему сделал это в гордом одиночестве. Понятно, по какой причине он был мрачен в тот вечер и для какой цели занимал деньги.

Что касалось Антонины, то на ее счет у меня нашлось три версии. Первая, самая, на мой взгляд, нереальная, заключалась в том, что Фречинская и Белоярченко были в сговоре. Именно поэтому они обе давали одинаковое описание некой мифической женщины, которой на самом деле не существовало вовсе. Вторая — Антонина являлась соучастницей Белоярченко. И, наконец, третья — женщина с незапоминающимися чертами лица действовала самостоятельно. Больше всего я склонялась именно к последней версии.

Заняв свое прежнее место, Светлана тяжело вздохнула.

— По ночам Полину одолевает бессонница, а днем она отсыпается… — и тут же резко перевела разговор. — Если бы я только знала, что та женщина имеет злой умысел против Лени… Может, он был бы жив… Я осторожно накрыла ее горячую руку своей ладонью.

— Вы ни в чем не должны себя винить. Если женщина, назвавшаяся Антониной, задалась целью убить вашего мужа, она все равно сделала бы это рано или поздно. С вашей помощью или без. Просто эта злосчастная бутылка как нельзя лучше вписалась в ее план. Сейчас же вам нужно думать только о дочери.

Светлана опять погрузилась в себя, из оцепенения ее вывело мое сообщение о том, что отец Полины все же был озабочен судьбой дочери и незамедлительно занял для ее лечения денег. Правда, эти деньги пришлось вернуть.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже