Сдвиг

Как это произошло не ясно, но турникет внезапно исчез, может, кончился… Эмми скользнув подошвой по склизкому склону внутренностей земли, упала вниз. Потеряв опору, девочка устремилась куда-то в сужающуюся раструбом большую земляную червоточину. Проскользив буквально метра три Эмми достигла дна воронкообразной ямы, червоточина заканчалась вертикальным брезентовым стаканом, мешком с запирающим приспособлением на горловине. Почувствовав в себе добычу мешок мгновенно щелкнул автоматической закрывашкой сверху. Эмми оказалась в этом продолговатом мешке, как птичка в клетке. И продолжала продолжала проскальзывать с в уходящую вглубь земли нору, Эмми неслась по тесному склизкому туннелю червоточины в толщию земляных пластов. Жирная богатая углеводами и слизью земля буквально всасывала в себя мешок, утягивала пойманную девушку в глубины недр. Извивающийся узкий тоннель вел в бесконечную неведомую глубину. Временами Эмми кричала, но никто не слышал её голоса в свище слизистого тоннеля. В некоторых местах тоннель резко поворачивал, что приводило к болезненным ударам о стенки норы, от резкой пронзительной боли Эмми выключалась. На других участках тоннель вытягивался в струну и скорость падения, вернее скольжения достигала предела и если бы не естественная жирность недр, то вероятно мешок бы сгорел от трения вместе с Эмми. Долгие мучительные часы продолжалось падение внутрь Земли…

Временами в полубреду, она вспоминала прожитый день на поверхности, всплывали прочитанные накануне тексты о Сдвиге, возникали в сознании теплые добрые глаза Корректора. Безмолвные недра украли молодую читалку.

Часть вторая 10.2 На дне.

Продолговатые брезентовые мешки были собранны в тускло-освещенном помещении с низкими потолками. Мешков было несколько сотен, запечатанные автоматическими стальными крабами они выстроились в длинный безмолвный рядок. Во всех мешках находились уже истлевшие от старости человеческие кости, местная земля губительно действовала на жителей с поверхности. Проделав длинный путь сверху вниз, люди с поверхности слишком быстро старели, буквально за несколько часов проживали всю свою жизнь, съеживались донельзя, высушивались в скукоженные сухие головешки, конечно погибали. Гидроэнтендант младшего звена прапорщик Сапков шел мимо мешков, проверяя ударом ноги содержимое каждого мешка, рассыпалось в прах — значит в мусор на био-переработку. Поравнявшись с очередным брезентовым мешком, он в недоумении остановился, и нога его не провалилась в месиво пепла, а наткнулась на что-то пусть и небольшое, но все, же твердое и, по-видимому, живое. Тут Живчик — крикнул он кому-то в глубине катакомб, и начал расстегивать горловину мешка из раскрывшейся молнии на него посмотрела седая сморщенная женщина с удивительно детскими глазами. На лице Сапкова возникла гримаса отвращения и нетерпимости, ничего не объясняя, он, ударил по лицу пожилую женщину с детскими глазами, старушка заплакала.

Еще недавно там наверху в облаке непроглядной искусственной тьмы эта старушка была милой белокурой девочкой Эмми. Но здесь на глубине десяти тысяч километров под землей, физические законы имели другие природные характеристики неприемлемые для жителей поверхностного мира. Здесь, на большой глубине под землей, амплитуды колебания временных колец были слишком резкими, гиперболические кватернионы безвозвратно искаженны, перековерканы. К тому же частоты сегментов подземного времени имели непривычные компрессорные значения, а знаменатели течения времени и вовсе были разорваны нанотехнологами подземных лабораторий. Украденная у времени энергия, питала червоточные машины используя нескончаемый магнетизм временных волн в угоду черным замыслам подземной Империи, раздавливая яблочный узел временной погрешности в непривычный смертельный блин. Биологический сок живых существ от неправильного времятечения выветривался, напрочь, делая молодого старым, а старого мертвым, мало кому удавалось выжить, пройдя мясорубку червоточины. Эмми повезло, она ссохлась, постарела, уменьшилась в размерах, но она выжила, а это было не мало.

Эмми сощурила глаза от резкого искусственного света, на неё смотрело лишенное желтоватого пигмента плоское лицо с большими такими же бесцветными глазами, раскрытый рот с редко расставленными зубами источал гнилостную вонь, она невольно зажмурила глаза мечтая, чтобы все происходившее оказалось балаганным розыгрышем. Она не чувствовала боль от удара кулаком в черной кожаной перчатке с оттиском символики Двуглавого Ру, еще она заметила, что на руке ударившего её солдата было жемчужное ожерелье. Жемчужный прапорщик — обозвала врага Эмми.