Сдвиг

– Все будет нормально, – заверил биолог Дубровин. – Главное, чтобы эти скобы действительно шли до самого верха.

– Если даже и нет, то попробуем через какой-нибудь технический тоннель пробраться на главную лестницу. Не может быть, чтобы ее завалило по всей длине, – сказал Загоруйко.

– В самом крайнем случае возвращайтесь, – сказала Татьяна. – Мы вас ждем в любом случае. – Она по очереди поцеловала каждого. – С Богом.

Это был очень долгий, нудный и опасный путь, состоящий из одних и тех же движений и одних и тех же страхов. Уцепиться за очередную скобу, проверить, хорошо ли она держится, переставить ногу, подняться. Уцепиться выше другой рукой, проверить, переставить другую ногу, еще подняться. Три скобы на метр подъема. Тридцать – на секцию. Потом карниз. Здесь самое сложное и страшное. Встать на карниз, ширина которого едва позволяет это сделать. Проверить страховку. Лицом к полуторакилометровой пропасти под тобой передвинуться до следующего отрезка скобяной лестницы. Подняться вверх на полметра. Закрепиться. Подстраховать товарища, который теперь идет по карнизу. И все по новой.

Через каждые десять секций подъема они отдыхали в технических тоннелях. Трижды через эти тоннели пытались выйти к главной лестнице и трижды обламывались. Первые два раза закупоренными землетрясением оказывались тоннели. В третий раз до лестницы добрались и страшно обрадовались, обнаружив, что она свободна. Радость, однако, длилась недолго. Через шесть пролетов легкого, с шутками и прибаутками подъема дорогу вновь преградил завал. Пришлось возвращаться назад и снова по техническому тоннелю лезть в ствол БТП.

– Только время и силы зря потеряли, – проворчал по данному поводу Загоруйко. – Нет уж, давай-ка больше никаких тоннелей. Лезем строго вверх, и баста. Ибо цо занадто, то не здраво.

– Мне кажется, Вольтер в данном случае был точнее поляков, – заметил Дубровин.

– При чем здесь Вольтер?

– Потому что он первым сказал Le mieux est l’ennemi du bien. Что означает «лучшее – враг хорошего». Точнее не сказал, а написал, конечно.

– Энциклопедист! – фыркнул Загоруйко. – Гугла на тебя нет.

Больше всего уставали непривычные к подобной работе руки. Да еще донимала жара. Вода выходила из организма с потом, было трудно дышать, и постоянно хотелось пить. Однако воду, которую несли с собой во флягах, расходовали аккуратно – ее нужно было растянуть минимум на весь подъем, а там, как парни надеялись, их ждет «Проходимец» с запасами всего, что только может понадобиться. И даже если по каким-то причинам они не обнаружат ни вездеход, ни Марочкина, воду наверху они найдут в любом случае. А еды хватит на весь пеший путь до Туманной Поляны, где ждут солдаты и техника. Правда, можно запросто подхватить смертельную заразу и скопытиться еще по дороге, но тут уж ничего не поделаешь. Другого пути нет. К тому же, судя по тому, как распространяется пандемия, от Вируса что так, что эдак рано или поздно помирать всем. Если, конечно, быстро не изобретут вакцину и какой-нибудь мощный антивирусный препарат.

Последнюю мысль как раз и высказал Загоруйко во время очередного отдыха.

– Насчет препарата – это вряд ли, – сказал Дубровин. – Если Вирус проник в клетку, справиться с ним невозможно. Я про любой вирус, не только этот. Вообще само понятие «убить вирус» не совсем верно. Разрушить – другое дело. Так что вся надежда на вакцину и мощный иммунитет.

– Вы так до сих пор и не решили, куда их отнести – к живому или неживому? – спросил Загоруйко.

– Мы – это, надо понимать, биологи?

– Кто ж еще.

– Да, споры идут до сих пор.

– Сам-то как думаешь?

– Думаю, вирусы – это квазижизнь. Например, они могут размножаться. Мало того, безудержное размножение – это по сути единственная их цель. Но у них не клеточная структура. И нет обмена веществ как такового. Да и размножение их совершенно не похоже на размножение живого организма. Грубо говоря, вирус встраивается в клетку и заставляет ее производить другие, точно такие же вирусы.

– Круто, – сказал Загоруйко. – И как-то… очень безжалостно, что ли.

– Я и говорю. Безжалостность машины. Простейшего робота с одной тупой программой – дублировать себя во что бы то ни стало. К чему это может привести, мы видим на примере этой Реальности. Теперь и нашей тоже.

– Все-таки никак не могу понять, – Загоруйко отпил из фляги воды, завинтил крышку, – как могло получиться, что Вирус убил всех? И снова взялся за дело уже у нас, а мы, так же как те несчастные, ничего не можем противопоставить?

– Например, что?

– Карантин, фильтры… не знаю.

– Ты физик и инженер-атомщик. Так?

– Ну.

– Ответь мне. Каким должен быть фильтр, задерживающий частицы размером двести нанометров?

– М-да, – вздохнул инженер и физик Загоруйко. – Однако мы видим, что Изя Френкель и Татьяна Лютая выжили. Значит, пусть на двухкиломтеровой глубине, но защититься можно?

– А ты уверен, что они выжили потому, что сидели в этом убежище?

– Э…

– Может быть, у них иммунитет уникальный. Не думал об этом? Не берет их Вирус, и все тут.

– И откуда же он взялся, такой иммунитет? – не отставал Загоруйко.