Сдвиг

– Ты неправильно понял. В том, что миссия удастся, я уверен. Я не знаю, в какой Реальности вы окажетесь, когда сработает эта хреновина Френкеля. Здесь? Или там, в нашей? – Он показал головой куда-то через плечо. – И если в этой, то как ты попадешь домой?

Вероятно, я имел настолько растерянный и глупый вид, что он добавил:

– Извини, что спросил. Был уверен, что ты об этом думал.

Пришлось сделать хорошую мину при плохой игре.

– Думал, конечно, – произнес я как можно небрежнее. – Если не вернусь… Тогда просто расскажите маме и папе, что случилось, и скажите, что я их люблю.

– Адрес давай, – едва заметно вздохнул майор Холод.

– Сейчас запишу…

– Скажи, я запомню.

Я сказал адрес. Мы еще раз коротко обнялись, и я, махнув остальным рукой на прощанье, поднялся по пандусу и, не оборачиваясь, шагнул в шлюз.

– Исаак Давидович, – обратился я к Френкелю, когда мы устраивались на соседних койках перед самым стартом. – Забыл узнать.

– Узнавай, – разрешил он. – Только быстро.

– В какой Реальности мы окажемся, когда запустим преобразователь и он сработает, как надо.

– Разве я не говорил? – удивился ученый.

– Может, и говорили, но я как-то пропустил.

– Этого не знает никто.

– ?

– Очень просто. Не поддается расчету. Вероятность пятьдесят на пятьдесят. Красное и черное. Орел или решка.

– А наши марсиане и луняне об этом знают? Они ведь могут навсегда лишиться дома.

– Конечно.

– И готовы рискнуть?

– А есть другой выход?

– Пятиминутная готовность, – сообщил голос капитана по внутренней связи.

– Еще не поздно сойти, – напомнил Френкель очень серьезно.

– Нет уж, – сказал я. – Что будет, то и будет.

Френкель промолчал. Как мне показалось, одобрительно.

Мы успели.

Это были, пожалуй, самые трудные дни в моей жизни, но мы успели. Камински и Малина оказались правы. При постоянных двух «ж» относительно трудоспособными оказались только я, Френкель и Татьяна Лютая. Татьяна трудоспособнее всех. Я поражался, откуда берутся силы у этой не слишком крепкой на вид женщины далеко не первой молодости. Она успевала и делала все. Вплоть до подтирания задниц. Выяснилось, что старпом и впрямь был недалек от истины – программист и математик, лунянин Игорь Левятин уже на четвертый день полета лег пластом, и за ним пришлось ухаживать как за маленьким ребенком, он ни ложку не мог самостоятельно ко рту поднести, ни в туалет сходить. Моя любимая и прекрасная лунянка Николь продержалась дольше (женщины, как мне объяснил Стив Новиков, лучше мужчин переносят длительные перегрузки), но и ее в конце концов ради сохранения плода на девятые сутки пришлось уложить в саркофаг автодиагноста, заполнить его специальной жидкостью, схожей по плотностью с водой Мертвого моря, и искусственно усыпить до конца полета.

Поначалу я боялся, что в пути или уже по прибытии на место судьба подбросит вводную, с которой мы просто не справимся. Но обошлось. И это хорошо. Потому что, если честно, сил на девятнадцатые сутки полета уже не было совсем и оставалось только одно желание – поскорее бы все закончилось.

Когда «Секрет» достиг точки Лагранжа, окончательно убрал тягу (девять с половиной суток мы разгонялись и столько же тормозили) и наш многострадальный гравигенератор установил на борту силу тяжести, равную лунной, мы воспряли из мертвых. Просто удивительно, насколько быстро обретает счастье человек, если на него долго, сильно и больно давить, а потом взять и отпустить. Крылья за спиной вырастают!

Подробно описывать, как мы запустили преобразователь, не буду. Ничего интересного. Вячеслав Малина и Джереми Лонгфилд облачились в скафандры и, можно сказать, собственноручно (хотя на самом деле с помощью реактивных двигателей в ранцах за спиной) отбуксировали ППВК ФЛ-2 массой семьсот тридцать два килограмма на расстояние один километр от зависшего в относительном покое «Секрета». Этого, как уверил нас Френкель, будет вполне достаточно.

А потом, когда старпом и второй навигатор благополучно вернулись на борт, Изя сверился с часами и сказал:

– Смотрите.

Мы уставились на обзорный экран, где на фоне мириадов великолепных равнодушных звезд, в ярком свете нашей родной звезды – Солнца медленно плыл преобразователь, похожий то ли на корабль чужих из какого-то забытого или и вовсе не снятого фантастического фильма, то ли на странную гигантскую елочную игрушку.

– Время, – сказал Изя.

Преобразователь исчез с экрана. И почти сразу же «Секрет» слегка качнуло. Словно лодку на волне, поднятой прошедшим вдалеке судном.

– Ой! – воскликнула Николь, хватаясь за меня. – Что это?!

– Спокойно, – сказал Изя. – Небольшая гравитационная флюктуация. Уже все.

– Получилось? – спросил Камински.

– Очень на это надеюсь. Но узнаем только тогда, когда свяжемся с Луной и Марсом. Или с Землей.

Я не знаю, что чувствовали в эти минуты мои товарищи. Но, когда на частотах Марса и Луны мы услышали только шорох помех, а вот незнакомый связист из центра космической связи «Медвежьи озера», что под Москвой, взволнованно заорал, что он нас слышит, я испытал облегчение. Что делать. Мы всегда предпочтем свой дом чужому. Даже тому, где нас безоговорочно ждут.