Сдвиг по фазе

— Может, вы и украли Библию, и, вполне возможно, у какого-нибудь владельца бара, которого даже могли звать Дэйв, но это не та книга, про которую рассказывал Редж.

— Как скажешь, только мне лучше знать, что я делал.

— Тогда расскажите, что именно произошло.

— Да рассказывать-то особо и нечего. Как-то вечером резались мы в карты, и я охрененно продул… Даже не знаю сколько, но прилично. А после того как Дэйв обобрал меня, жена позвала его в бар бочонок сменить, ну я быстренько и сунул Библию под куртку.

— Зачем же вы ее украли?

— Да просто назло Дэйву.

— А собирались вернуть?

— Ага, да только не вышло.

— Почему же?

— Через пятнадцать минут Роланд Рейнот огрел меня по башке чертовой крикетной битой, вот почему.

И снова его байка совпадает с рассказом Сазерленда. Но что, если Редж рассказывал об этом кому-то в баре, а Клемент, еще до начала своей болезни, ненароком подслушал? Разумеется, это всего лишь предположение, однако версия превращения истории Сазерленда в воспоминание представляется куда более рациональным объяснением, нежели то, во что верит Клемент.

— Вам известно, что произошло с Библией Дэйва?

— Да она была вовсе не Дэйва, а принадлежала пабу. Говаривали, будто книженция пролежала на чердаке несколько столетий. Может, один из этих трех чертовых монахов ею и владел.

— Хорошо, что произошло с Библией, которая не принадлежала Дэйву?

— Не знаю, но четыре года назад я вдруг оказался в книжном магазине. И там была эта телка, напуганная до усрачки, и она держала Библию, которая очень походила на ту, что я стибрил.

— Так, правильно ли я понял: вы вломились в книжный магазин и перепугали какую-то несчастную женщину с Библией в руках?

— Да не вломился я… Понятия не имею, как там оказался.

— Не заостряя внимания на данном обстоятельстве, это был книжный магазин, Клемент, а Библия — это книга. В обращении находятся миллионы и миллионы Библий, и было бы чертовски странно не обнаружить хотя бы одну в книжном магазине, вам не кажется?

— Но это была та самая из «Трех монахов», я уверен.

Так мы ничего не добьемся, а если будем продолжать и дальше, весь мой достигнутый ранее прогресс может и вовсе пойти насмарку.

— Пожалуй, лучше обсудить это позже. Нам пора отправляться, вы не против?

— Сам же начал.

И очень об этом жалею, кстати. Выключаю лампу, чтобы Клемент не видел, как я закатываю глаза.

Закрыв дверь, я оглядываю улицу на предмет заимствованного фургона.

— А где вы припарковались?

— Возле гаражей.

Мы проходим по дорожке к калитке. Белый фургон, чуть побольше машины Лии, скорее брошен, нежели припаркован. Великан нажимает на кнопку замка на брелоке, и фургон отзывается вспышкой четырех указателей поворота.

— Круто, а? — говорит Клемент. — Даже не нужен ключ, чтобы отпирать двери.

Не совсем понимаю, к чему эта ирония, и забираюсь на пассажирское сиденье без комментариев. Великан втискивается за руль и поворачивает ключ зажигания. Судя по шумному выхлопу, в автосервисе машина не появлялась очень давно.

— Так у кого вы одолжили фургон?

— Да у кореша.

— Надеюсь, этот ваш кореш в курсе, что вы одолжили?

— Конечно, в курсе. Он все равно им не пользуется.

— Почему?

— Да тачка техосмотр не прошла.

— Вы шутите?

Вместо ответа великан тычет кнопку проигрывателя.

— Тут можно слушать компакт-диски! — перекрикивает он внезапно раздающийся визг гитар. — Подумал, ты захочешь послушать «Ти-Рекс»!

Вообще-то нет, но крайне сомнительно, что мои возражения пробьются через рев музыки. Клемент включает первую передачу, и фургон катит по узкому переулку, примыкающему к главной дороге. На перекрестке великан лишь мельком проверяет ситуацию слева и сразу же поддает газу, едва не столкнувшись с приближающимся автобусом.

Мы не проезжаем и километра, как я осознаю свою ошибку. И чем я только думал? Если и существует какой-то тип водителя, с которым не захочется сидеть рядам, то это определенно человек с повышенным уровнем агрессивности и пренебрежением к личной безопасности. Грохот музыки и завывание двигателя заглушают все мои протесты, и мне только и остается, что с закрытыми глазами цепляться в сиденье да молиться.

Поездка, при обычных условиях требующая никак не менее получаса, милосердно завершается через двадцать минут. Одному богу известно, сколько дорожных камер зафиксировали нашу гонку по улицам Лондона, и я радуюсь, что злосчастный фургон зарегистрирован не на меня.

Но вот мы останавливаемся на улице с односторонним движением рядом с бывшим бильярдным клубом «Ридженси», заехав двумя колесами на дорожку возле намеченного места проникновения.

Клемент глушит двигатель, и наконец-то воцаряется тишина.

— Боже правый, — исторгаю я стон. — Это было ужасно.

— Тебе не понравился «Ти-Рекс»?

— Я про вашу манеру вождения!

— Доехали же целыми, а?

Я лишь хмурюсь в ответ и отстегиваю ремень безопасности.

— Так что, приступаем?

Мы одновременно покидаем кабину и сходимся у задних дверей фургона. Клемент открывает грузовой отсек, встречающий нас темнотой. Затем великан вручает мне желтый светоотражающий жилет, вроде тех, что носят дорожные рабочие.

— А это еще зачем?

— Натягивай.