Се ля ви… Такова жизнь

В 1993 году в Военном издательстве вышло статистическое исследование – «Гриф секретности снят». После многих дискуссий и споров о потерях наших войск в годы войны книга, составленная работниками Генштаба на основе подлинных архивных документов, как бы подводит итог и пытается положить конец всем кривотолкам на эту тему.

О потерях 1-го Белорусского фронта в Висло-Одерской операции сказано следующее:

«Продолжительность операции 23 суток. Ширина фронта боевых действий 500 км. Глубина продвижения советских войск 500 км. Висло-Одерская операция включает… Варшавско-Познаньскую операцию… Численность войск 1-го Белорусского фронта к началу операции – 1 028 900. Безвозвратные потери (за весь период) (убитые) 17 032; санитарные потери (раненые и больные) 60 310. Всего потеряно 77 342».

Если напомнить, что в Брусиловском прорыве, который принято считать очень удачным, было в российской армии только убитыми 500 000 человек, то потери 1-го Белорусского фронта, при таком размахе и количестве участников, можно назвать не только минимальными, но просто мизерными даже в сравнении с потерями наших войск в других операциях.

Например, в победной наступательной Сталинградской операции. На Юго-Западном фронте (Ватутин) из общего числа 398 100 человек убито 64 649, раненых и больных 148 043, всего потеряно 212 692 (больше половины!).

На Донском фронте под Сталинградом (Рокоссовский) из 307 500 человек убито 46 365, ранено 123 560, всего потеряно 169 925 (больше половины).

На Сталинградском фронте (Еременко) было 429 200 человек, убито 43 552, ранено 58 078, всего потеряно 101 630 (25%).

А всего в ходе сталинградского наступления из 1 143 500 человек убитых 154 885, раненых и больных 330 892, общие потери 485 777 (почти половина всех участников сражения).

Напомню, в результате этой операции окружили 6-ю армию Паулюса и другие части – всего 330 000 человек, после завершения операции «Кольцо» в плен взято 95 тыс. солдат и офицеров. Сравнив цифры, убедитесь, как дорого нам стоил поворот в войне под Сталинградом (причем цифры эти без потерь в оборонительных боях).

В период Нижнеднепровской стратегической наступательной операции в подчинении И.С. Конева при освобождении Правобережной Украины во 2-м Украинском фронте было 463 500 человек (35 дивизий), из них убито 77 400, раненых/больных 226 217, всего потеряно 303 617 (почти 70% л/с).

Не буду приводить другие цифры, скажу коротко для сведения всех критиков маршала Жукова: посмотрите эту книгу и убедитесь, потери в боях под руководством Жукова были меньше, чем у других наших полководцев.

Еще встречал я не раз сомнения насчет мастерства Жукова: у него, мол, всегда было много войск и средств усиления. Не вижу необходимости пространно опровергать такое мнение, напомню кратко: Жуков руководил самыми крупными сражениями, и наличие в них больших масс войск и техники закономерно и естественно, иначе просто не могло быть.

Каждый вид искусства – живопись, скульптура, театр – по-своему вызывает у зрителя положительные эмоции – восхищение мастерством, удовольствие от соприкосновения, удивление, что может быть достигнуто такое совершенство и, наконец, нравственное и даже идеологическое воздействие на того, кто видит это творение мастера.

Как же быть с военным искусством? Если оно действительно искусство, то должно оказывать такое же воздействие и вызывать подобный прилив положительных эмоций. На первый взгляд, военное искусство таких высоких чувств и взволнованности не вызывает. В чем оно проявилось? В беспощадной, грубой схватке людей и техники, обоюдно уничтожающими противостоящую сторону. Казалось бы, о каком искусстве может идти разговор, когда льется кровь и гибнут люди? Но, повторяю, это лишь первое поверхностное, дилетантское, некомпетентное мнение.

Военное искусство имеет все вышеперечисленные привлекательные стороны других видов искусства и даже кое-что сверх того.

Вот доказательства. Возьмем для примера одну из победных операций, ну хотя бы ту же Висло-Одерскую наступательную операцию, проведенную маршалом Жуковым. Сравним со зрительным впечатлением человека, рассматривающего (тоже беру первый широко известный пример) картину художника Шишкина «Медведи в сосновом лесу» (или как ее правильно называют – «Утро в сосновом бору»). Что может про себя отметить простой зритель: красиво, очень похоже, медведи как живые и деревья как настоящие. Более искушенный зритель отметит игру солнечного света и восхитится мастерством художника, который сумел масляные краски превратить в свет. Что еще? Многие другие тонкости доступны профессиональным критикам или коллегам-художникам: композиция, содержательность, сюжет, перспектива и т.д.

То же можно повторить в отношении скульптуры, актерского мастерства… и военного искусства.