Се ля ви… Такова жизнь

Все же офицера из учебного отдела я с генералом отправил. Уехали они в пятницу. Не вернулся генерал в субботу и воскресенье. Вот, думаю, какой трудяга, даже в дни отдыха работает. Но прошли дни следующей недели, и только в субботу появился наш начальник. Мне позвонили из учебного центра, и я его встречал. Он вышел из машины румяный, пышущий здоровьем – хорошо отдохнул на природе. Был он не в генеральской форме, а в охотничьем костюме – кожаная куртка, высокие охотничьи сапоги, на голове круглая панама. Охотничьих трофеев половина багажника. Мне не предложил ни одной убитой утки. Разумеется, я и не рассчитывал на подарок, вообще не знал, что он там охотился, но все же то, что не предложил ни одной птички из целой груды, как-то кольнуло в моем сознании.

В общем, кончая ретроспекцию и возвращаясь к воспоминаниям о Конинском, коротко скажу: оказался генерал заядлым, прямо фанатичным охотником, он уезжал «на учебную базу» и охотился там целыми месяцами, когда не было на стрельбах ни одного курсанта.

Первая моя радость от появления такого величественного генерала постепенно стала угасать. Я даже подумал: поэтому он такой пышущий здоровьем, и ни одного седого волоса.

Странности в службе Терченко подметил не я один, среди офицеров, а потом и среди курсантов поползли нехорошие шуточки о генерале, например о том, как он командиров батальонов при встрече называет не их фамилиями:

– Послушайте, майор Титаренко…

– Я не Титаренко, товарищ генерал, я Трофимов.

– Вечно я вас путаю с Титаренко! – примирительно восклицал генерал.

А командиров учебных батальонов было всего три! Даже их не мог запомнить наш незадачливый охотник.

В декабре 1955-го я уехал в командировку в Ашхабад, для подбора командиров взводов – практиков из строевых частей. Потому что в училище оставляли многих выпускников-отличников командовать взводами. Я считал это неправильным, учить должен офицер, поработавший в полку, знающий особенности службы и быта далеких гарнизонов.

Вот в дни, когда я занимался подбором опытных лейтенантов, приехал в училище генерал Конинский. Он прибыл на замену генералу Терченко. Как выяснилось позднее, странности в отношении к своим обязанностям генерала Терченко замечал не только я, высказали свое мнение об этих странностях членам проверяющей комиссии и другие офицеры – в дни моего пребывания в командировке приехала комиссия из Москвы. Председатель комиссии генерал Кеносян разбирал сообщения офицеров на своем генеральском уровне. Он пытался познакомиться в учебном отделе с «листами контроля», которые составляют офицеры из управления училища (и я в их числе) после посещения курсантских занятий. Но в учебном отделе не оказалось ни одного листа, заполненного начальником училища.

На вопрос Кеносяна:

– Как это понимать? – Терченко ответил:

– Что же я сам себе буду писать замечания о проверке занятий?

– Но какие-то выводы, обобщения по ходу учебного процесса у вас должны накапливаться, – настаивал проверяющий.

– Я делал записи для себя в общей тетради.

– Я бы хотел познакомиться с вашими записями.

– Хорошо. Они у меня дома. Завтра принесу.

Принес. Генерал Кеносян обнаружил, что все записи сделаны в одну ночь, по мере того, как уставал Терченко, делая эту «липу», почерк его становился все более неразборчивым и пляшущим. Занятий, на посещение которых ссылался в своих записях Терченко, в расписаниях не оказалось. В общем, обнаружилось очковтирательство, недостойное генерала.

Проверяющие дали удовлетворительную оценку работы училища за год, но отметили в акте: «Начальник училища генерал Терченко к этой положительной оценке не имеет никакого отношения».

Доложили об этом удивительном обстоятельстве в Москву. Там срочно приняли меры.

И вот приехал новый начальник училища генерал Конинский. Все это, повторяю, произошло в месяц моего отсутствия и поездки по дальним гарнизонам.

Возвратился я поздно вечером и сразу поехал домой, отдохнуть и привести себя в порядок после долгой командировки.

Но отдыхать мне не пришлось. Вдруг приехал за мной на квартиру дежурный по училищу, с красной повязкой на рукаве и при оружии. Прямо конвойный. Он и сказал как конвойный:

– Новый начальник училища приказал немедленно доставить вас в училище.

– Какой новый, откуда? – спросил я.

– Вы разве не знаете, у нас новый начальник училища, генерал Конинский.

– Почему? А где прежний? Что с ним случилось?

– Его отстранили, как не справляющегося со своими обязанностями.

– Вот это новость! Ну, что же, поехали!

Поскольку особнячок начальника училища был занят генералом Терченко, Конинского поселили в училищной санчасти, обставив под жилье одну из палат.

Я вошел в эту палату и доложил о прибытии.

Мне навстречу пошел совершенно седой, прихрамывающий генерал. У меня мелькнуло: «Ну, сменяли ястреба на кукушку! Убрали лодыря, прислали пенсионерчика».

Не здороваясь, генерал строго спросил:

– Почему вы не доложили о прибытии из командировки?

– Я с вокзала час назад. Было десять часов, когда прибыл. Думал, поздно. Доложу о возвращении утром.

– Ну, хорошо. Садитесь, поговорим.