Се ля ви… Такова жизнь

Когда прошло первое возбуждение от радостной встречи, Жорка стал рассказывать по просьбе полковника, как сложилась его жизнь после армии.

– Приехал в Ташкент, гложет меня тоска – опять в полк хочу. Тебя вспоминаю, Озерова. Петуха нашего – так бы и побежал назад пешком. Начну дома рассказывать про свою службу, про людей – на меня косятся. Не верят. Мне даже кличку дали – Командир.

– Он о чем заговорит, все одними словами начинает: «мой командир», «наш командир» – вот его так и прозвали, – весело пояснила Нина.

– Хожу я так неделю. Деньги кончаются. Надо что-то думать. Как говорили нам на политзанятиях, экономика – главное. От нее все идет. Странные дела со мной творились. Надену хороший костюм бостоновый, был у меня еще до армии, хожу по городу, и будто мне опилок или волос за шиворот насыпали. Ну, просто не по себе! Ни думать, ни отдыхать не могу. Приду, переоденусь в свое выгоревшее «хб», сапоги, правда, хромовые надену – и сразу будто на свет родился. Так все и приложится к телу. И запах от меня приятный – солнцем, бензином, авторотой нашей пахнет. – Жорка опять шутливо заворчал на Нину: – А эта еще носом крутит: «Мне с тобой неловко». Я ей разъясняю: «Глупая, форма Советской армии – самая почетная, наша армия всю Европу освободила». Да разве она поймет! С ней политзанятия с самого начала, с первого съезда, одним словом, проводить нужно.

Нина сидела за столом, положив подбородок на руки, и не сводила глаз с Жорки – любовалась. Но в то же время полковник видел в ее глазах и иронию. Веселый характер, казалось, так и подмывал ее воскликнуть с подковыркой: «Ух, какой ты у меня образованный! Ужас!»

– Поступил я работать в автобусный парк. Работаю.

– Ты б хоть письма писал, Жора, – сказал Миронов укоризненно. – Может, и я что-нибудь подскажу в вашей новой жизни. Посоветую. Может, еще уедете отсюда? Или забыл голубые экспрессы? Южные города, пальмы и море?

– Нельзя с ней на море, батя, – стараясь быть серьезным, сказал Жорка. – Еще в полное доверие не вошла у меня.

В полночь они проводили полковника до такси. Было тепло. Лампочки светили мягким светом. Всю дорогу Жорка шутил над Ниной, а она смеялась – весело и озорно.

17

Через девять дней Миронов вернулся в полк. Множество дел скопилось у него. Самые разнообразные вопросы ждали решения – учебные, продовольственные, воспитательные, квартирные, технические, денежные, строительные, торговые и многие, многие другие.

А вечером в кабинет командира вошел молодой лейтенант… Он бессильно развел руками:

– Не могу больше. Все перепробовал – не поддается воспитанию. Все нервы из меня вымотал. Невозмутимый. Непробиваемый. Истукан какой-то.

– Что он собой представляет?

– Понять не могу. Дремучей религиозности человек. Фанатик.

– Приходите завтра с вашим фанатиком. Побеседуем. – Посмотрел на лейтенанта, подумал: – Вместе будем разбираться. – Полковник достал блокнот из кармана. – Как его фамилия?

– Ипполитов.

Миронов записал. В ту самую книжечку с потертой обложкой, где среди служебных записей и пометок, понятных только самому полковнику, на одной из страничек поблекшими теперь чернилами была когда-то вписана фамилия – Паханов.

Стать солдатом нелегко

1

Лёха Жогин вернулся из армии. Ходил по улице в выгоревшей хлопчатобумажной форме, без погон. Будто свои владения оглядывал после долгого отсутствия, как, мол, вы здесь, не заскучали без меня?

Ох, уж и попортил до службы нервы этот Лёха папам, мамам, девчонкам да и парням, кто не мог за себя постоять! Как от песчинки в глазу, не было от него покоя никому в районе.

И вот он отслужил. С любопытством поглядывают на него жители улицы, на которой Лёха прежде «царствовал». Закадычные дружки его тоже встретили с большим любопытством. Хотели сесть на травку под забором в излюбленном месте, где раньше в карты играли, но Лёха осмотрелся, показал на свою одежду. Сели на лавочку.

– Ну как? – посыпались нетерпеливые вопросы.

– Чего как?

– Ну, в армии…

Дружки все были моложе Лёхи, им только предстояло призываться.

Лёнька долго молчал, глядя куда-то вдаль, потом вздохнул и молвил:

– Армия, она ничего, но не дай бог такому в лапы угодить, к какому я попал.

– Генерал, что ли? Сердитый?

– Генералы, они ничего. С ними жить можно. Оп подойдет, спросит: как живешь? Письма из дому получаешь? И пошагал дальше. А мне сержант попался. Крокодил настоящий!

– Зверь?.. – поддакнул Шурка.

– Хуже.

– Кто ж он такой, службист какой-нибудь? Ать-два, не вертухайся?

– Да Юрка наш.

– Кто? Кто? Какой Юрка?

– Да Юрка, в седьмом «б» когда учился, его мать в милицию бегала. Помните? Ну, за портфель. Помнишь? Ты же, Блин, и забрал тот портфель, а меня таскали. – Лёнька криво улыбнулся. – Меня за всех вас брали. Кто бы чего ни сделал, все Лёха Жогин виноват!

Друзья потупились. Это была правда.

– Так почему же Юрка в командиры тебе попал?