Се восходим во Иерусалим

А между тем по городу поползли слухи, легенды, украшаясь невероятными подробностями, что брат мой колдун, или пророк, или провидец. Старушки да девки молодые, незамужние, стали к нему за советом бегать. А он лишь смеется, отшучивается: «Ну, чего вы там себе напридумывали? Никакой я не провидец». А те наседают, мол провидец или нет, это Бог разберется, а ты дай совет, как в той или иной ситуации быть-то. Он первое, что на ум пришло, ляпнет, по-доброму, без умысла, вроде дружеской шуточки, и уходит от назойливых посетительниц, прячется. Шуточка шуточкой, а ведь все, что он скажет, все исполнялось. И повалил к нему народ валом. Андрюха от этого запечалился, тяжко ему бремя славы показалось. Словом, пришли как-то до зари к общежитию леспромхоза очередные посетители, а Андрюхи там нет. Народ собирается, волнуется. Нет пророка и всё тут. Одна старушенция сдуру выдала, что это начальство леспромхозовское братца моего в ссылку определило. Народ забурлил, чуть правление не сожгли, директора едва не растерзали. Пришлось прибегнуть к помощи милиции. Стали разбираться. Никто, как оказалось, никуда Андрюху не переводил, не ссылал, а только на работу он не вышел, да и ночью в бараке своем вовсе не ночевал. Исчез и всё. Документы даже не забрал. Трудовая книжка в леспромхозе осталась. Чудеса да и только. День прошел — нет Андрюхи. Два прошло, три. Неделя. Месяц. Пропал мой брат. Исчез, как испарился. А уж по городу слух гуляет, что братец-то мой на самом деле не человек был, а инопланетянин, что потому и странным для людей казался. Что был он заслан на землю специально, чтобы человечество изучить, готово ли, дескать, оно к настоящему контакту с высшими космическими расами. Что вот теперь, в ночь памятного исчезновения, прилетела за ним космическая тарелочка и вознесла его во вселенские глубины. Нашлись даже очевидцы, которые своими собственными глазами видели эту тарелочку. Признаться, даже я начинал верить, что Андрюха наш — существо инопланетное. Почти год о брате моем не было никаких известий. А к Успению мама получила письмо от подруги из областного центра. Подруга набожная была, часто по монастырям путешествовала, и вот пишет она, что в одном из северных монастырей встретила послушника, шибко на Андрея похожего. И тот вроде бы узнал ее, но не подошел, не заговорил, а сама она подойти к нему отчего-то постеснялась. Но точно уверена, что послушник этот — именно Андрей. Вот только сияющий весь какой-то. Необычный. Мама от этого письма прямо расцвела вся. За последний год она постарела шибко, как-то почернела даже. Все плакала ночами о сыночке своем. В сказки про инопланетян и колдунов не верила и сердилась на нас, когда мы случайно об этом заговаривали. И вот, получив это письмо, засобиралась мама в этот самый монастырь. Дорога туда непростая, да и денег требует немалых. Но деньги как-то сразу нашлись. Даже больше, чем надо. Стали к нам приходить люди. Знакомые и малознакомые. Якобы наш Андрюха им когда-то занимал, а отдать они не успели. Однажды пришел такой громила, что едва в дверном проеме уместился. Я думаю, что где-то его уже видел. И вспомнил: ну, точно, это же тот самый, что когда-то у Андрюхи в карманах прогуливался. Ах, ты, думаю, дела какие творятся. Громила в глаза не смотрит, переминается с ноги на ногу. Матери моей бумажки в руки сует. Вот, мол, прими, мамаша, так надо. Аж взмок весь, пока деньги отдавал. Зато вышел на свет Божий радостный, как младенец. Дела! Собрали мы маму в дорогу, старшая дочь с ней поехала, мало ли что, путь-то неблизкий. Через две недели получаем письмо из того самого монастыря. Так и есть. Послушник этот братцем моим оказался. Сестра пишет, что таким счастливым никогда в жизни его не видела. Что в монастыре этом он каждый камешек целовать готов, что ходит радостный и часто плачет от счастья. Что глаза его по-прежнему синей синего, но только мокры без просыху то ли от слез, то ли от недосыпания. Что маме в монастыре тоже очень понравилось и она решила там остаться на время, а сама сестра приедет скоро и все в подробностях нам расскажет. Вот, собственно, и вся история про братца моего. Инопланетянина и монаха. Только вот ведь какая штука, не поверите, я ведь его не любил никогда, и вот теперь, в последнее время, до смертной тоски не хватает мне его глаз. Строгих и добрых, глядящих в самое сердце. И таких синих-синих.

3