Себастиан Бергман. 5 книг

Она откинулась на спинку стула. Чувствовала, что алкоголь приносит приятное расслабление. Ей вспомнилось, как она сидела здесь в прошлый раз.

Они ужинали. Было приятно.

Позвонил Торкель, в легком подпитии, и сказал, что любит ее. Сегодня такого не случится. Потом они пили кофе в гостиной. Уже откровенно подразумевалось, что они пойдут в постель. Этого сегодня тоже не случится.

Потом она пошла принести молока, тут позвонили в дверь…

Об этом ей думать не хотелось.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, увидев на его лице гримасу боли когда он ставил пакет с кофе обратно в шкаф.

— Лучше.

— Но тебе больно?

— Да.

— Поэтому у тебя такой расстроенный вид?

Она увидела, как Себастиан на секунду оцепенел. Видимо, удивленный тем, как быстро разговор перешел с общих фраз на личное.

— Неужели расстроенный? — выжидающе произнес он, и ей показалось, что он, похоже, намеренно держится к ней спиной.

— Дело в Ванье? — продолжила она, почему-то твердо решив не дать ему так легко отделаться, и не удивилась, когда не получила ответа.

— Что ты натворил, чтобы так взбесить ее?

Себастиан повернулся и посмотрел на нее. В мутноватых глазах искренний интерес. Никакого злорадства. Никакого осуждения. Возможно, даже немного сострадания.

Он ненадолго задумался. Урсула здесь. Она единственная пришла к нему. Правда, навеселе и одинокая, но тем не менее. У них было кое-какое общее прошлое. Тогда, давным-давно, когда он был уверен в том, что она его действительно любила, пока он не переспал с ее сестрой. Да и перед тем, как Эллинор в нее выстрелила. Теперь она опять здесь. В его квартире, у него на кухне. Человек, пришедший к нему по собственному желанию, простивший его. Она заслуживает правды.

— Я переспал с ее матерью, — под конец произнес он.

— Она ненавидит мать.

— Знаю.

На кухне воцарилась тишина. Слышалось только упорное пыхтение кофеварки, говорившее о том, что ее пора почистить.

— Ты действительно никак не можешь перестать портить себе жизнь.

Без укора, в основном печальная констатация факта. С сочувствием. Что говорить? Что он может сказать? Опровергнуть нельзя — она права. Каждый раз, когда намечалось что-то хорошее, он испытывал необходимость портить это.

До встречи с Лили им двигал голод. Ощущение, что трава зеленее где-то в другом месте. Наивное представление о том, что он, возможно, упустит нечто лучшее, если удовольствуется этим. Неспособность выбрать, желание получить как можно больше. Иметь все и всегда.

После цунами 2004 года дело было в другом. Она ждала ответа, реакции, чего-нибудь. Что говорить? Что он может сказать? Да, она достойна правды.

— Я думаю, я не заслуживаю этого, — тихо проговорил он.

— Не заслуживаешь чего?

— Быть счастливым.

Тишина на кухне сделалась абсолютной. Он смотрел на Урсулу. Почти из последних сил. Ждал реакции, чего угодно. Она встала, ничего не говоря, и пошла к нему. Чем ближе она подходила, тем труднее ему становилось на нее смотреть. Она остановилась перед ним. Близко. Он опустил глаза в пол. Не произнеся ни слова, она осторожно отодвинула в сторону руку на перевязи и скользнула к нему в объятия. Бережно обняла его. Приложила щеку к его груди. Он чувствовал тепло ее тела, аромат ее шампуня и дезодоранта, слабый запах алкоголя. Он обхватил ее здоровой рукой вокруг талии, позволил себя обнимать, принимал утешение, уговаривая себя, что плачет потому, что она сжимает его поврежденные ребра.

88

Утреннее солнце било ему в глаза.

Хотелось пить и в туалет. Он повернул голову, чтобы уклониться от солнечных лучей, и сразу почувствовал головную боль: вчера он напился до беспамятства.

Он не мог припомнить, когда такое было в последний раз. Вчерашний вечер тоже помнился не полностью. Провалы в памяти. Когда Урсула вскочила в такси возле ресторана, он позвонил нескольким старым приятелям. Ему смутно помнилось, что сперва они встретились в каком-то кафе Сёдермальма, чтобы выпить пива, пошли в парк, чтобы добавить, а оттуда поехали на автобусе в район Гердет, чтобы еще и играть в футбол.

Последний поезд метро обратно в город, крик какой-то женщины. Красный.

Он открыл глаза. На стене ледоруб и веревка. Да, именно. Домой он не пошел. Поехал к Йеннифер, позвонил ей, разбудил. Где-то около двух.

Было ощущение последней ночи с компанией. Ванья уходит. Временно, но все-таки. Они завершили расследование. Работа окончена. Завтра он поедет в Марстранд[136], жить в маленькой комнатке с единственной узкой кроватью, вместе с Мю, в доме, который они сняли совместно с двумя подругами Мю и их парнями.

Неделю. Неделю без встреч с Йеннифер.

Он понял, что ситуация последних месяцев особенно долго продолжаться не сможет. Ему придется с ней разбираться, порвать с кем-то из них. С Мю или с Йеннифер. Но вчера думать об этом тоже не хотелось. Еще одна причина выпить пива.

Услышав, насколько он пьян, Йеннифер засмеялась. Конечно, он может приехать. Надо же, это он помнит. Он взял такси, уснул в машине. Его разбудил шофер.

Он с трудом сел — жажда стала мучить меньше, в туалет захотелось больше, голова заболела значительно сильнее.