Сеча за Бел Свет [СИ]

Мальчик внимательно выслушал темника, да малешенько помолчав, мерекая у ту реченьку, муторно так вздохнувши, и лишь крепче прижав к ногам так тяжко доставшийся ему меч Индры, изрёк:

— А ежели я тобе Рама, тобе перьдам эвонту саму цебь… Любо… Любо…

— Любоначалия, — подсказал Рам.

— Да, у ту саму, ейну цебь… Ты… ты, — мальчонка на миг замешкалси, занеже на тех самых баштах самоцветны каменья весьма лучисто полыхнули, и по золотым полосам зараз униз пробёгли мерцающие искорки каких-то чудных цветов. — Ты, Рам, — продолжил каляканья Борила, — поведёшь со мной воинство або неть?

Рам немотствовал, вон медлил с ответом, по-видимому, обдумываючи спрос отрока. Медленно вышагивая ко граду, по каменистой дорожке, евойны копыта звонко цокали о ту гладку поверхность, иноредь долетал с под них и тихий скрып, точно хруст полозьев о снежок. Темник нежданно тягостно выдохнул и молвил:

— Нет, княже, не стану я тебя обманывать… Коли ты власть мне передашь, я не смогу уйти из Таранца, не оставлю на урвару или кого другого моё богатство, власть и град. Я отдам тебе токмо тех полканов, кто дал зарок и не более того. Я бы смог солгать, но не могу… Так, что прежде чем ты откажешься от цепи, подумай, ведь ты ее сможешь в любой миг… в любой миг передать.

— Ужо эвонто мене не по душе, — покачивая головой и не мнее тягостно вздыхаючи, забалякал отрок. — Не по душе мене ваша мудрёна власть. Да и цебь ваша мене ня к чему. Мене то нужон был токмо меч да вы аки воители и усё. Абы смогли мы водержать верх над у тем злом.

— Иногды княже, иногды надобно схитрить, — негромко скузал Рам.

— Чавось, — возмущённо кликнул мальчуган и ажно встрепенулси увесь от тако недовольству. — Вжесь мы беросы ня любим энту хитрость. И николиже ни хитрим… николиже… И отец мой меня засегда вучил, шо хитрой должна быть лиса коя мышкует, а человеку должно быть правдивым да честным… Потомуй как кто честен, тот и честь свову и честь свово рода завсега сбережёт.

— Правильно говаривал твой отец. Правильно… тока, — Рам прервалси, оно як унезапно позади него послухалось приближающееся цоканье копыт полканов. Темник резво обернулси, и чуть тише да торопливо дополнил, — да тока то у вас, у беросов принято честь и честность не разделять… у вас у Сварожичей… Но не у нас у Дыевичей, а потому, ты прежде чем отказаться от княжения, погутарь со своими путниками, поведай им то, что я тебе сказывал. Пущай они старшие, да более мудрые тебе посоветуй. А ты когда урвара начнёт призывать тебя принять цепь сошлись на то, что устал… голоден… и так у тебя будет время посоветоваться с твоими людьми… И потому, покуда, притворись спящим, приклони на спину мне голову, да ежели хочешь сосни.

Уж Бориле вельми не желалось притворятьси да вубманывать, но вон понимал, чё Рам прав… ей-ей як прав… и не можно тута торопитьси, принимая али отказываясь от у той цеби, должно посоветоватьси со старчими беросами. И зане егось очи слипались от вусталости, вон горестно всхлипнул, будто на него, заставивив несть, водрузили чавой-то дюже тягостное, таковой здоровущий плятёный короб, нагруженный крупными валунами, отчавось сама собой согнулась спина и мальчик уткнувшись головой у темника, прошептал:

— Добре… так и сделаю.

Рам на то ничавось не вответил, чему мальчуган оченно обрадовалси, оно як ему были тяжелы и неприятны енти балясы. И почемуй-то казалось ему, чё вон… вон… простой такой бероский отрок Борилка вжесь ради эвонтой рати изменяет своей душе, пути и Асуру Крышне такому купавому, светлому Богу с ясным лицом и тёплой, любящей вулыбкой. Чудилось мальцу он словно вымазал свои руки у какой-то вонючести, и нет водицы, струящейся прозрачными капельками Богини Даны, у оной моглось отмытиси и от той слякоти, и от тех мыслей.

Сзади их ноли, шо нагнали полканы и мальчишечка услыхав топот многих копыт о каменья, да понимаючи чё днесь он узрит тако противное лико урвара, и верно не желающего выпустить власть из своих рук, сомкнул очи, чуток ано вутонув лбом у мягких, густых волосьях темника, пахнущих почемуй-то скошенной сухой травой. И стоило токмо то ему содеять, как с ним с левогу боку поравнялси урвара, Боренька открыл глазёнки, и, скосив их у бок то разглядел. Кера, по-видимому, настигая темника до зела сильно вустал, занеже уся его белая шёрсть коня, гладкая така, была покрыта бусенцой пота, вон тяжело и гулко дышал, прижимаючи ко собе как нещечко великое свой волшебный посох.

С правого боку подошёл караковый полкан, у какового стан лошадиный был почитай, шо чёрным с желтизной под пахами, а человечье тело сотрелось тёмно-коричного цвета. На евонтом полкане восседал Былята. И кады караковый приблизилси к темнику, старшина беросов протянул праву руку, и ласковенько огладив мальчоночку по волосьям суховатой дланью, негромко произнёс:

— Закочумал наш мальчик, вустал аки шибко… Борюша пробудись, пробудись нешто почивать можно верхом.