Седая старина Москвы

Долго после этого не встречается известий о монастыре. Но в 1523 году в нем совершается тяжелая древнерусская драма, которой монастырь делается особенно известным. Драма эта — бракоразводное дело великого князя Василия Ивановича, отца Ивана Васильевича Грозного.

Вот как началось это дело. В 1523 году Василий Иванович поехал «в объезд», ехал он на «колеснице позлащенной»; с ним были «оружницы, яко же подобает царям». Взглянул Василий на небо и увидел на дереве птичье гнездо. Бездетный великий князь заплакал:

— Лют мне! Кому уподоблюся? Аз не уподобихся ни птицам небесным, яко птицы небесные плодовиты суть; ни зверям земным, яко звери земные плодовиты суть; ни водам, яко плодовиты суть…

В таком печальном размышлении великий князь опустил глаза долу, но и на земле увидел он ту же жизнь, то же плодородие.

Той же осенью Василий Иванович «с объезда» возвратился в Москву и начал думать со своими боярами «о своей великой княгине, что неплодна бысть». С теми же горькими слезами он жаловался боярам:

— Кому по мне царствовать на Русской земле и во всех городах моих и в пределах? Братьям ли дам? Ино братья своих уделов не умеют устраивать.

— Государь! — отвечали бояре. — Неплодную смоковницу посекают и удаляют из винограда.

Участь несчастной великой княгини Соломонии была принесена в жертву благу государственному. Добродетельная Соломония после двадцатилетнего супружества была отвергнута. Придворные угодники и даже митрополит Даниил поддерживали политическую необходимость развода. Но нашлись и духовные и миряне, смело указывавшие государю, что замысел его противен совести и церкви. Особенно резко восстал инок Симонова монастыря Вассиан, сын князя литовского Патрикеева, сам некогда знатнейший боярин, насильственно постриженный в иноки за усердие к князю Дмитрию, сопернику Василия по престолонаследию…

К этому-то своему противнику, симоновскому старцу, и обратился Василий за советом, называя непокорного инока «умягчением души своей», «веселием беседы», «наставником любви»; но непреклонный Вассиан все-таки объявил второй брак Василия «прелюбодеянием». Раздраженный великий князь повелел дьяку Трифону Ильину отвезти дерзкого старца в Чудов монастырь, где дьяки Андрей Гостев и Семен Плешивый были его стражами.

Тогда, уверяют, будто бы Василий обратился к греческим патриархам за благословением на развод. Патриархи тоже не согласились, а иерусалимский, Марко, в духе пророческом даже отвечал:

— Если женишься вторично, то будешь иметь злое чадо: царство твое наполнится ужасом и печалью, кровь польется рекою, падут главы вельмож, грады запылают.

— Мы обойдемся и без их благословения! — воскликнул на это митрополит московский Даниил.

Чтобы обойти закон и обмануть совесть, предложили Соломонии добровольно отказаться от мира; та заупрямилась. Тогда решили прибегнуть к насилию. Несчастную вывели из дворца и постригли в Рождественском монастыре. Обряд принятия иноческого чина сопровождался резкими приемами. Наши летописи ограничиваются кратким указанием: «А постриг ее на Москве у Рождества Пречистыя за пушечными избами[214] в девичьем монастыре никольской игумен Давид», прибавляя, что потом великий князь послал свою великую княгиню в Суздаль к Покрову в девичий монастырь. Но путешественник по России Герберштейн рассказывает, что Соломония с негодованием противилась пострижению.

— Смеешь ли ты противиться воле государя? — крикнул тогда на нее дворецкий Иван Юрьевич Щигоня и ударил ее.

— А ты как смеешь поднять на меня руку? — спросила несчастная великая княгиня.

— Именем великого князя! — отвечал Щигоня.

Тогда Соломония залилась слезами и, надевая иноческую ризу, торжественно произнесла:

— Бог видит и отметит моему гонителю!

Вероятно, после совесть не оставляла в покое Василия, Есть грамота, которой он жалует селом Вышнеславским «с деревнями и с починки старицу Софью в Суздале». Эта старица Софья была несчастная Соломония, скончавшаяся 18 декабря 1542 года, иночествовав 17 лет и 15 дней, и погребена в Покровском девичьем монастыре.

Тот же Герберштейн сообщает, будто бы носился слух, что Соломония оказалась потом беременной к ужасу и раскаянию разведшегося с ней мужа; родила сына, по имени Георгий, тайно от всех воспитывала его, с затаенной местью говоря: «В свое время явится он в могуществе и славе». Народные предания много говорят об этом сыне Соломонии, но, ежели он действительно существовал, судьба его все-таки неизвестна. Этот же сын Соломонии стал для покойного историка Н. Костомарова прототипом Кудеяра — разбойника, приведшего будто бы крымского хана на Москву при Иване Грозном. Имя разбойника Кудеяра особенно популярно в Обоянском уезде Курской губернии: там показывают Кудеяровы кручи, курганы, трущобы, камни. По другим преданиям, Георгий-Кудеяр неоднократно будто бы спасал жизнь своего брата Ивана Грозного.

Василий Иванович, как известно, женился на Елене, дочери Василия Львовича Глинского.