Седая целительница (СИ)

Но, гонимая призрачным ощущением свободы, я не могла остановить эту бешеную скачку. Ароматы лесного богатства сводили с ума. Еще немного, и настанут заморозки, я это чуяла. Но сегодня и вправду был до неприличия солнечный день.

Листва почти осыпалась, земля почернела, и только небо голубое и чистое.

Внезапный запах привлек мое внимание.

Остановившись, я огляделась, поворачивая белую башку то вправо, то влево. Прислушивалась, приподняв забавно ушки. Никого.

Но я определенно ощущала, что за этим валуном чужие. Чужая территория. Запах засохшей крови на валунах грозился грозной расправой, если я перейду черту.

Из любопытства я подошла ближе, ткнула мокрым носом в черный камень и тут же, болезненно поскуливая, отскочила назад.

Пахнет смертью и чудовищами. Сильными. Крупными. А я маленькая. Они мне сделают больно. Убьют. Если поймают на их территории.

— Ты ведешь себя как новорожденный щенок.

Голос альфы заставил меня обернуться на четырех лапах и угрожающе на него порычать. В зверином обличии я была увереннее перед своим чудовищем.

Как так быстро он меня нагнал, и еще и нашел?

Привалившись плечом к старому дубу, волкодакт держал руки в карманах штанов, задумчиво меня осматривая. Он не гневался, как я предполагала вначале, а лишь устало рассматривал меня. Будто желая разгадать загадку.

— Это граница соседней стаи — беров. Они пусть и крупнее нас, но не настолько наловчились быстро убивать, как волкодакт. Пусть мы и живем в мире. Но черта земли — дело священное. Она прикреплена их кровью и костями мертвых зверей как символ о нерушимости наших договоров. Шагнешь за валун, нарушишь границу, и они тебя убьют.

Как ни странно, я все поняла и быстро отползла на пушистом заду назад, подальше от черты.

Усталый смешок раздался позади меня.

— И вправду как новорожденный волчонок.

Отлепляясь от коры дуба, Горан медленно двинулся ко мне. Я тут же встала в позу, шерсть поднялась дыбом, и угрожающе на него зарычала. Но волк не сбавил шага, мало того, даже бровью не повел.

— Ты лапы себе изранила, глупенькая. Дай помогу.

Я ощетинилась сильнее, клацнула зубами, но укусить не смогла. Лапы и вправду болели, и стоило мне неловко присесть на одну из них, как острая боль стрелой пронзила, заставляя снова упасть назад и больно заскулить.

— Дай лапки. Вот так.

Твердая рука мягко очертила пальцем ниже кости и извлекла острый осколок. Ой, мамочки! Я дернулась, пытаясь уползти, но Горан не отпустил, взявшись за вторую.

— Вот теперь порядок.

И глянул на меня своими серыми очами. Так, словно пытался проникнуть в мои думы.

— Кто же ты, Снежинка?

* * *

Проснулась от холода, который пробил до костей. Сжавшись в комочек, сообразила, что нагая я, как новорожденная. То есть в человеческом обличии на сырой земле.

Попыталась спросонья найти хоть какую-то защиту, аль ткань, да бы прикрыться, но рукой ощупала лишь мягкий мех… не мой.

Черный.

Тут же дернулась в сторону, но обожженной спиной напоролась на ствол дерева. Распахнула уста в тихом стоне…

— Ааах.

Огромный черный волк был смутно мне знаком. А когда серые глаза глянули на меня, сердце и вовсе пустилось вскачь. Это он. Кажется, я вчера попыталась от него сбежать в зверином обличье, но черный тоже обернулся зверем. Он гонялся за мной. Я так испугалась, убегала, словно чумная. Потом он поймал… За шкирку аккуратно зубами ухватил и с обреченным вздохом куда-то поволок, словно нашкодившего щенка. Почуяв спокойный настрой волка постарше, я резвилась в его захвате, пока он не отпустил, и я снова побежала на четырех лапах.

Он снова догнал.

Итак, мы играли в догонялки до самой ночи. А потом я, кажется, уснула под теплым боком взрослого самца. А проснулась в человеческом обличии.

Нагая и замерзшая.

Глянув из-под подолья на зверя, я инстинктивно накрыла срамные места руками. На что он лишь насмешливо закатил глаза. Не знаю отчего, но от зверя Горана я не трепетала таким праведным страхом, как от его людской ипостаси.

Он был большим, словно черная скала, грозным. С набором острых клыков и когтей. Матерый и хищный. Но мне он не был врагом. Некая нежность опутала его взгляд, когда зверь смотрел на меня. Даже сейчас.

Ему хватило терпеливости вчера играть со мной в салочки. А сейчас, в свете звезд и луны, рассматривать меня удрученно.

Недовольный, что его пробудили, зверь встал лениво на четыре лапы и аккуратно толкнул меня мордой в бедро, показывая, куда идти. Сидеть из упрямства на месте я не стала. Холодно так, что аж зубы стучат. Да и, кажется, дождь собирается, небо темнеет все сильнее. Прикрывая дождливыми тучами звезды и их свет.

Я неплохо видела во тьме, но это не значило, что босая и замерзшая не спотыкалась о каждую корягу.

Наконец перед нами из зарослей открылась небольшая старая избушка. Заброшенная, почти полностью покрытая шубкой из мха и засыпанная листочками. Возможно, я бы ее не рассмотрела, особенно в темени такой, не продвинув меня Горан башкой прямо к двери.

С тихим скрипом и слегка вспотев от натуги, я распахнула тяжелую дверь и вошла внутрь.