Седло для дракона

Луна висела на небе полная, тревожная, из цикла «вой – не хочу!». В такие ночи шаманщики обычно собираются в лесах вокруг ШНыра у точек с сильными закладками и танцуют, гоняя тучи и силой мысли придавая им разные формы. Видимость была отличная. Неподалеку вертелась патрульная двойка берсерков на гиелах. Один держался высоко, другой почти у земли. Когда в небе появилась большая группа шныров, берсерки засуетились. Тот, что был у земли, прижавшись к полю, погнал в сторону Копытово. Видны были синеватые вспышки электроповодьев, которыми он жалил гиелу. Второй начал было пикирование, но Штопочка предупреждающе щелкнула бичом, точно выстрелила из пистолета.

Разглядев сверху ее драную телогрейку, берсерк прекратил пикирование и тоже увел гиелу к Копытово.

– Они нас видели! Значит, Гай узнает! – крикнула Рина Сашке, но сильный встречный ветер вернул ей слова обратно в горло. Повторять же Рина не стала, подумав, что какая теперь разница, узнает или нет.

Дельта и Гульда держались вместе. Рина, поначалу сердившаяся, что они летят не на лучших пегах, вскоре переменила свое мнение. Дельта была мамаша опытная, флегматичная, немного подуставшая от материнства. Будь она человеком, она заметила бы упавшего ребенка лишь тогда, когда он, забежав вперед, с гневным воплем рухнул бы на землю еще раз семь, напоминая, что он вообще-то свалился. Гульда, напротив, была мамочка молодая, нервная, сверхтревожная, с неизрасходованными еще силами. Уже в полете ей стало мерещиться, что, пока она летает, в ШНыр пробрался неведомый зверь и теперь пожирает ее жеребенка с солью и кетчупом.

Миних, на котором летел Витяра, случайно оказался рядом с Аскольдом. Вредный старый мерин тотчас начал устраивать Аскольду козни. Догонял его, кусал тупыми зубами. Аскольд, хотя и был в два раза крупнее Миниха, в свои силы пока не верил. Он закусил удила и, перестав слушаться сидевшего на нем Афанасия, метнулся куда глаза глядят. Бедному великану казалось, что он спасает свою жизнь. Он даже не заметил, что, улетая, с такой силой ударил громадными крыльями, что едва не перевернул воинственного старичка потоком воздуха.

Ул на Азе и Витяра хотели погнаться за Афанасием, быстро превращавшимся в серебристое пятнышко, но Меркурий вскинул руку, показывая, что Афанасий справится и сам. Дальнейший путь продолжали без него.

Быстро приближалась Москва. Из размытого светового пятна без очертаний она постепенно превращалась в пятно четкое, но дробное. Видно было, что город неоднороден, разделен темной лентой реки, перемежается лесопарками и неведомыми пустотами. Залитые светом проспекты напоминали кровеносные сосуды, а многочисленные машины с красными точками фар – красные кровяные тельца. На западе Москвы Кавалерия обернулась в седле и махнула рукой. Это был сигнал рассыпаться. Шныры разделились на несколько групп и начали прочес.

Огромная луна, висевшая на небе, ужасно действовала на нервы. Рине казалось, что она вот-вот заденет ее головой. Рина проносилась над крышами, всматривалась в петли лежащих под ней улиц и черные колодцы дворов. Как огромна Москва! Чудовищный лабиринт! Разве разглядишь с такой высоты лежащего или забившегося куда-то человека? Она снизилась. Укрупнившись, город стал еще запутаннее. Появились какие-то неведомые переулочки, автомобильные проезды, пешеходные дорожки, взблескивающие спины машин, деревья, остановки, кусты, жестяные закутки мусорников – и все это пестрило, мелькало, прыгало в глазах. Если поначалу Рина была полна уверенности, что они вот-вот найдут Насту, причем не кто-нибудь другой найдет, а именно она, то теперь ее охватило отчаяние. Здесь можно было надеяться только на чудо.

Сашка, летевший по правую руку от Рины на расстоянии выстрела из шнеппера, проявлял в поиске меньше эмоций. Он просто искал. Прочесывал двор за двором, улочку за улочкой. Его настроенный на прием кентавр транслировал все переговоры шныров. «Пусто… ничего… пусто… никого не вижу!» – сообщали рассеянные по западу Москвы голоса.

Неожиданно вклинился голос Рузи:

– Это я! Прием! Кто-нибудь меня слышит? Наста жива!..

– Где. Она, – мгновенно отозвался Меркурий.

Рузя опять впал в отчаяние:

– Не знаю. Я вызывал ее, вызывал! А потом услышал, как она стонет. А потом ее кентавр опять отрубился.

– Тебе. Показалось.

– Нет. Это была она! Клянусь!

– Погоди, не голоси! – прервал его четкий голос Кавалерии. – Рузя, после соединения с Настой ты гасил своего кентавра?

– Нет конечно! Как я мог? Это было только что! – завопил Рузя.

– Пять баллов! – одобрила Кавалерия. – Значит, односторонняя связь не разорвана. Я попытаюсь нашарить Насту по твоему кентавру. Молчи, но не отключайся!.. И по всем другим каналам – тишина!.. Макар! Что за звуки?

– А че такое? Кашель у меня! – обиженно заявил Макар.

– Болей при выключенном кентавре!

Болеть при выключенном кентавре Макару было неинтересно. Получалось, что он кашляет для себя, а при этом пропадал весь эффект работы на публику. Но все же Макар повиновался, а через минуту все опять услышали голос Кавалерии: