Седьмая казнь

Джентльменам и прекрасным дамам,

которые прочтут это письмо.

Во-первых, стыдитесь, что вы нарушили покой могилы Дэвида Ливингстона и песчаных гробниц, куда вам заходить не следовало, – но в то же время примите мои сердечнейшие поздравления, поскольку вы обладаете здравым смыслом и удача на вашей стороне (или и то и другое!), раз уж вы решились потревожить вечный сон бедняги Ливингстона. Как хорошо, что добрый доктор вновь готов лечить тех, кто стучится у его могильного камня в аббатстве. Поверьте, мы оставили вам достаточное количество самой страшной тинктуры.

Однако предупреждаю, что лечению сопутствуют некоторые довольно поучительные и настораживающие результаты. Я сам из предосторожности прошел это лечение и во время горячечного периода выздоровления обнаружил, что вижу и слышу не то, что меня окружает, а ожившие воспоминания другого человека, того, чьи кости лежат перед вами. Я видел голубые озера, на берегах которых никогда не бывал, темные джунгли, где не ступала моя нога, и прочие картины, добрые и ужасные, и жестокость человека к тем, чья кожа темна в темной и ужасной Африке. Я чувствовал страсть, словно мою собственную, того, чьи воспоминания проносились передо мной, его глубокую преданность всем обездоленным, его благочестивую веру в Бога, который любит всех, и его безграничную любознательность о том, что лежит за горизонтом.

Я скорее человек слова, нежели человек науки, и не претендую на знание чего-то большего, чем знает подметальщик улиц, в том, что касается устройства мира. И все же я бы желал каждому человеку встать на место другого, поистине ощутить другую душу, хоть бы и в горячечном сне. Насколько добрее был бы наш мир!

Так пейте же до дна эту настойку и цените дни, оставшиеся вам в жизни, потому что однажды все мы окажемся здесь. И хотя избежать смерти невозможно, давайте постараемся прожить наши дни так хорошо, как сделал это добрый доктор Ливингстон.

Прочитав последнее пожелание, Пейнтер улыбнулся.

Верно сказано.

Итак, Твен и Стэнли узнали, что в мумифицированном теле Ливингстона содержится лекарство. Он вспомнил, что было сказано у Твена в записках о Судане, как они со Стэнли обнаружили в гробнице средство, но не лечебную настойку. Вероятно, путешественники так и не поняли механизм развития болезни или процесс лечения, как не поняли его в свое время египтяне или слоны, но осознали, что процесс мумификации был средством, а тело Ливингстона – лечебной настойкой.

Наверняка Твен и Стэнли использовали какие-то подсказки Ливингстона, утерянные со временем или никогда не записанные, что усложнило более поздние поиски.

Однако Пейнтера больше заинтересовали другие загадочные строки письма Твена.