Седьмая принцесса (сборник)

— Король Джон Велико-Труданский.

Слабый звук его голоса не нарушил тишины Тронного зала. Никто не шевельнулся, никто не произнес ни слова. Привратник удалился, а молодой Король ступил в зал. Теперь он твёрдо знал, что чувствует кусок баранины, когда его засовывают в морозильник. Но — делать нечего! — он собрался с духом и заскользил к подножию трона. Он и рад был бы идти твёрдым шагом, но на ледяном полу это никак не получалось. Старый Король холодно и вопросительно взглянул на молодого. Прокашлявшись, Джон просипел:

— Я приехал просить руки вашей дочери.

Король едва заметно кивнул в сторону Принцессы, сидевшей у его ног, что, вероятно, означало: «Ну и проси, не тяни». Но Джон мучительно подыскивал слова, не зная, как начать. Вот бы стишок вспомнить — он пришёлся бы как нельзя кстати! Джон напряг память, но — увы! — для поэта главное — вдохновение. Утерянных строк не воротишь, дважды одно стихотворение не напишешь. Всё же молодой Король опустился на колени перед безмолвной Принцессой и прошептал:

Как снежинка, бела ты, как лёд, холодна.
Ах, согреет ли сердце такая жена?
Сколько б я ни смотрел сквозь метельный покров,
Не пойму — ты красива ль, Хозяйка Снегов?
Наступает пора твой услышать ответ,
И надеюсь я втайне, что скажешь ты «нет».

Воцарилась ледяная тишина, и Джон понял, что он, должно быть, переврал слова. Подождав минут пять, он поклонился и заскользил вон из Тронного зала. Выбравшись на улицу, он поёжился и сказал: «Бр-р-р». Повторив «брр» несколько раз, он вскочил на коня и во весь опор поскакал в Велико-Труданию.

— Успешно съездили? — спросили министры.

— Вполне успешно, — ответил Джон.

Довольно потирая руки, министры спросили:

— И когда же свадьба?

— Никогда! — сказал Джон и ушёл в свои покои. Там, наверху, он кликнул Селину и велел ей развести огонь в камине. В этом деле Селина была великая мастерица, и в мгновение ока огонь вспыхнул весело и жарко. А Селина принялась сметать попавшую на пол золу.

— Ну, приглянулась вам Принцесса Севера? — спросила горничная.

— Вовсе нет, — ответил Король.

— Вы, верно, ей сами не приглянулись.

— Селина, ты забываешься! — одёрнул её Король.

— Ладно, молчу. Вам ещё что-нибудь нужно?

— Да. Распакуй чемодан и упакуй его заново. Завтра я еду в Баобабию, к Принцессе Юга.

— Тогда вам понадобится соломенная шляпа и льняная пижама, — заключила Селина и направилась к двери. Но Король остановил её:

— Э-э… Селина… гм…

Селина помедлила у порога.

— Селина… Ты случаем не помнишь стишок… слова моего стихотворения? Ты ведь… читала?

— Что, у меня забот, что ли, мало? Недосуг мне голову стихами забивать, — сказала Селина.

И вышла. А Король страшно рассердился. Он даже не удосужился поблагодарить горничную, когда она принесла ему горячую-прегорячую грелку для постели.

IV

Наутро молодой Король отправился в Баобабию. Путешествие оказалось столь приятным, что Джон преисполнился радужных надежд. Над головой — лазурное небо, в воздухе — ни ветерка, и всё вокруг залито солнцем. Небо, однако, становилось всё лазурнее и лазурнее, воздух всё недвижней, а солнце припекало всё сильнее. И к концу пути Короля охватила истома. По земле стелился тяжёлый запах роз, солнце палило всё нестерпимей и ярче — до боли в глазах, а земля так раскалилась, что у королевского коня плавились подковы. Конь плёлся еле-еле, бока его лоснились от пота, и хозяину его пот тоже застилал глаза.

Гонца с вестью о приезде Короля Велико-Трудании посылали и сюда. Но в Баобабии, так же как и в Сугробии, его никто не встретил.

Страна была точно сонное царство: окна плотно зашторены, на улице ни единого человека. Дорогу спрашивать было не у кого. Да и незачем: весь золотой, с золотыми куполами и шпилями, дворец сиял не хуже солнца. Конь доплёлся до ворот и, изнурённый, опустился на землю. Собрав последние силы, Король выбрался из седла и промямлил своё имя толстому привратнику. Но тот лишь зевнул в ответ. Пришлось Джону искать Тронный зал самому. Там, на огромном золотом диване, возлежал Король Баобабии. У его ног, на золотых тюфяках, развалилась Принцесса. Повсюду в зале, откинувшись на высокие подушки, нежились на позолоченных кушетках придворные. Они были в шитых золотом одеждах, и Джон едва различал, где люди, где подушки — всё было пухлым и золотым. Лишь Король с красавицей Принцессой выделялись среди всех. Принцесса и вправду была красива — только безмерно толста! А отец её — ещё толще. Когда Джон приблизился, на лице Короля Баобабии появилась ленивая, толстая, сонная улыбка, но он даже не оторвал головы от подушки.

— Я приехал просить руки вашей дочери, — промямлил Джон.