Седьмая центурия. Часть первая (СИ)

- Вы же - князь над Апостолами... - подъелдыкнул Стржемббельс.

Путтипут махнул рукой, доктора поклонились и удалились. Он опустил веки, жаждая уже, наконец, отключиться от всего и вся. Но, не тут-то было: в его кумекалке самочинно включился зловредный "видик", и стал прокручивать видео, которое он, Путтипут, получив семнадцать лет назад неограниченную власть над всем и вся, изъял из архивов переименованного КГБ и лично уничтожил. Этот документ, оказывается, хранился теперь в Хрониках Акаши.

Авраам Беркман, нанимая докторов Глеббельса и Стржемббельса политпромоутерами к тогда ещё никому не известному Путтипуту, экзаменовал обоих PR-асов:

- Что, для вас, правда?

- ВСЁ, ЧТО ПОМОГАЕТ ПОБЕДИТЬ!

- Главная ваша задача?

- УБЕДИТЬ БЫДЛ, ЧТО КЕРОСИНОВАЯ ЛАМПА - ЭТО СОЛНЦЕ!

41. Забавы самки-аллирога

- Яйцетрясение умеренное... Яйцетрясение пульсирующее...

После случая с Кыштымским карликом и путешествия в рай, меня возвращают обратно в общую палату.

Курочка Ряба встречает у порога и квохчет:

- А товарищу Нинелю прокоо-коо прокололи курс "правдамицина". Все сто укоо-колов - и в одну и ту же поо-половину поо-поо...

- Ай, как это больно! - сочувственно восклицает Принцесса Датская.

- Поо-после тридцать пятого укола, он сознался, что никакоо-кой он не "товарищ", не "Нинель"!

- А КТО?! - удивляется Папа Хэм.

- На первый взгляд, вроде, он "Нинель", - говорит Дельфийский Оракул, - только в Антимире же всё наоборот. Вот, и он, если наоборот - беглый муммий-Ленин.

- Он зомби-мана! - кричит космический хачик, не своим голосом. - Па зомбивизиру паказивали!

- Ктоо-кто зомбивизор смотрит, тот сам зомби-мана! - замечает Курочка. - А я-то всё думаю, коо-кого он мне напоо-поминает!

- Я картину видел, - вспоминает Трёхфаллый, - там Ленин голой задницей на стуле сидит, а половина задницы у него раздулась, как арбуз.

- Где это ты такоо-кое мог видеть?!

- На Кипре. Когда мы с Дзариком работали в борделе, у нас по кельям картины разные висели... Я тоже удивлялся, чего это муммий-Ленина нарисовали с голой...

- ...поо-поо-поо... - Курочка хочет что-то сказать, но не успевает: дверь распахивается, аллироги вталкивают в палату товарища Нинеля.

И он без порток. Рукава гуманоидариумной рубахи особого покроя завязаны у него на груди, а голая задница раздута от уколов, как арбуз.

Курочка квохчет:

- Коо-коо колись, давай, фамилия твоя, поо по-правде, как?!

- Бланк, - глазом не моргнув, отвечает товарищ Нинель.

- Токо не лги! - рычит на него Синяя Борода.

- Бланк! - настаивает товарищ Нинель. - Истинно, истинно говогю вам: Бланк!

- А муммий-Ленин, тогда, ктоо-кто-кто?! - вытягивает шею Курочка.

- Товагищи! По жизни я - муммий-Ленин, а по матушке - Бланк. У нас же всё по матушке считается.

- Муммий-Ленин, говоришь? - хлопает крыльями Курочка, и заходится: - А ну, коо-коо колись: скоо-ко ты душ загубил?! Какоо-кое злодеяние на этом свете ещё совершить ты не поо-поо не поспел?!

Принцесса Датская толкает муммий-Ленина на привинченный к полу табурет:

- Садись, гад!

- Спасибо, я постою! - отказывается муммий-Ленин, потирая обколотую задницу и кряхтя.

- Садись, давай, как на той картине! - оживляется Трёхфаллый. - Садись, голой задницей к зрителям, к нам!

- Отвянь, извгащенец! - огрызается муммий-Ленин.

- Коо-кому ты поо-позировал? Коо-колись! - спрашивает Курочка.

- Сальвадогу Сальвадоговичу Дали... - бормочет муммий-Ленин.

- ОТ-БОООЙ! - командуют аллироги.

Свет выключают и палату запирают. Вот, теперь я могу перестелить свою постель с койки на пол - под койку.

- Сюмащедчий! - крутит на меня пальцем у виска космический хачик.

- А ты - коо-коо козёл! - ругается на него Курочка.

- Кагда Дурдоныс станэт савсэм хачикянской планэтой, твой фамилий будыт Закозлаотвечян! - грозит Курочке Хачик-пришелец.

Дальше не слышу, потому что засыпаю, не успев донести голову до подушки.

Среди ночи Абдурахман Мангала, и нас с Курочкой, кто-то осторожно будит:

- Амритянин, просыпайся!... Только ти-и-хо!

Это молодая самка-аллирог Ада. Она нас поднимает, выводит из палаты в процедурную. Там запирает изнутри дверь, включает настольную лампу и гасит верхний свет. Свой белый балахон она, на всякий случай, не снимает, а лишь расстёгивает три пуговицы снизу, и стаскивает со своих пышных инопланетянских бёдер тонкой лоскуток прозрачной ткани, вроде кружев. И смотрит мне в глаза пару мгновений. Обеими руками, сквозь мою пижаму, она хватает хранимую мной Ось Вселенной и спрашивает:

- Амритянин, а у вас в Антимире вы, как любовью занимаетесь?

- Любовью мы не занимаемся, а соединяемся. Соединяем любовью души. А затем тела.

Тут Курочка ка-ак заквохчет:

- А коо-когда голодно, поо-порадуешься хоть какоо-коой пище!

Ноздри инопланетянки вздрагивают, губы дрожат, и рот с яхонтами зубок открывается широко и хищно. Она срывает с меня пижамные штаны и вгрызается в Абдурахман-Мангала, не то желая им поужинать, не то испытать об него прочность своих клыков. И это реально больно!