Седьмая вода

— Леночка, пойди погуляй. Я сама тут, — бросила она почему-то резко покрасневшей сестре, и та быстро выскользнула за дверь.

— Арс, выглядишь неважно, — промурлыкала Люся и склонилась над моей рукой. — Почему пропустил перевязки и уколы?

— Были обстоятельства, — неопределенно пожал я плечами.

Люся погремела чем-то, пока я пялился в потолок, отмечая, однако, краем глаза, что она то и дело косится на меня. Быстро уколов меня и наложив повязку, она опять отошла и, отвернувшись, завозилась с чем-то.

— Это все? Могу я идти? — сбежать хотелось и как можно быстрее, потому что в воздухе отчетливо пахло неприятностями.

— Минутку, солнце мое, — голос еще мягче и обольстительней, чем раньше.

— Знаешь, тебе стоит перестать называть меня так, — нахмурившись, сказал я. — Особенно прилюдно.

— Ты имеешь в виду при твоей как бы «сестре»? — хмыкнула Люся. — У вас, оказывается, богатая история в прошлом. Половина города уверена, что она тебе прохода не давала, а вторая — что ты по ней сох много лет подряд. Думаю, второе совсем уж фантастика.

Я не хотел обсуждать с ней ничего, касающегося Василисы, и поэтому, раздраженно выдохнув, отвернулся к двери. В этот момент Люся положила руки мне на плечи, оказываясь прямо передо мной в распахнутом халате, под которым была совершенно обнаженной, и, воспользовавшись моим замешательством, просто скользнула мне на колени. Прильнув всем телом, она стала целовать мой подбородок и шею и, постанывая, тереться, как одуревшая кошка.

— Арс, солнце мое, как же я тебя хочу! — горячо шептала она у моего горла и торопливо старалась пробраться алчными пальцами под одежду. — У меня сто лет никого не было… Нам же было классно вместе… Давай снова… хоть иногда.

Совсем недолго я позволил ей это, устраивая себе некий тест. Сможет ли другая вызвать во мне нечто, хоть отдаленно похожее на то, что я чувствую, прикасаясь к моей Ваське? Почему-то мне вдруг оказалось важным выяснить этот вопрос окончательно. И я почувствовал. Осквернение. Руки другой женщины на моем теле, там же, где еще недавно меня касалась моя заноза, будто оставляли грязные следы, которые не смоешь так просто. Все во мне было против, отторгало Люсины ласки как что-то чужеродное, неестественное, и не потом что она — это она, а потому что она — не моя Васька. Позволяя этому происходить, я становился предателем. Причем, я не столько предавал Василису, а в гораздо большей степени самого себя и свои чувства к ней.

Крепко взяв похотливо трущуюся об меня женщину за талию, я сдвинул ее с колен и поставил на ноги.

— Люсь, я никогда не возвращаюсь — это раз. И отныне вообще недоступен — это два! — твердо сказал, наблюдая, как опьянение в глазах женщины быстро превращается в злость.

— Вот, значит, как? — вздернула она подбородок, даже не думая хотя бы прикрыться. — А как же с сестрицей твоей сводной? К ней возвращаешься?

— Я не буду ни с тобой, ни с кем другим обсуждать Василису. А тем, у кого сплетни насобирала, посоветуй языки прикусить.

— А то что? Пойдешь их искать и карать?

Я не собирался дальше вести разговор со взбешенной отказом женщиной. Я же не псих, да и свои нервы дороже. Поднялся и пошел к двери.

— Думаешь, ты сможешь жить с такой, как она, Арс? У нее же на лбу написано — чертова невинная принцесска! А тебе нужна шлюха, дикая кошка в постели! Такая же безбашенная, как ты сам! Сколько ты с ней продержишься, пока опять не захочешь быть просто свободным? И что потом? Она выдержит, не сломается, когда ты уйдешь? Черта с два! Тебе я нужна, понимаешь, Я! Я тебе время дала подумать, понять, что лучше никого не будет! Я же тебя насквозь вижу и принимаю таким, какой есть! Для меня тебе не надо будет себя переделывать и стараться быть идеальным, кем-то другим, не собой! Уходи, трахайся с кем хочешь, это твоя натура, только потом возвращайся. Я приму всегда! Со мной ты всегда можешь быть собой настоящим!

Я не хотел даже смотреть на Люсю, которая озвучила все мои страхи относительно себя и Василисы. Она была права, с одной маленькой поправкой. Все мои сомнения в прошлом, и от этих страхов я свободен.

— Нет, дорогая, это как раз с тобой и другими я не был собой. А с ней я настоящий!

— Ты вернешься! — услышал я, закрывая дверь кабинета и не ощущая ничего, кроме облегчения. Никогда я не вернусь.

Стало остро необходимо хотя бы голос Васькин услышать, и я набрал ее номер, не доходя до машины. Она явно была занята и практически отмахнулась от меня, но даже просто от звучания ее голоса в трубке меня попустило.

— Домой? — спросил меня Леха, и я кивнул, размышляя над тем, что было ошибкой вообще приходить сюда, ведь у нас не город, а чертово неиссякаемое месторождение сплетен. Надо поискать какую-нибудь приходящую медсестру или типа того, в конце концов, сейчас любой каприз за ваши деньги.

— Шеф, ты только это… сильно на нас не гневайся, ладно? — немного смущенно пробурчал Леха, избегая встречаться взглядом в зеркале.

— Слушай, я уже прямо боюсь. Неужели все так плохо?

— Ну, как… поправимо, — пробормотал подчиненный и переключился полностью на дорогу.