Седьмая вода

— Русалыч, мы действительно переживали, что ты появилась, как ясно солнышко, один раз, вскружила головы, покорила сердца и пропала. Мы даже не знаем, как тебя зовут на самом деле, но уже полюбили всем сердцем, потому что чувствуем: ты — человек из нашего туннеля реальности. А ты на следующее утро не пришла. Или приходила, но мы тебя не видели? И вообще пропала. Никто не знает, ни где ты, ни с кем ты, то ли приезжая, то ли местная. Да мы местных всех так или иначе знаем, ну, сама понимаешь, городок-то маленький.

Я резко отвела взгляд и зачесала бровь и даже пару раз вдохнула, желая что-то сказать… только что? Врать? О чем? О том, что меня там не было, и я не видела, не рассмотрела совершенно особой атмосферы, которую эти люди словно генерировали вокруг себя? Мне притвориться слепой гламурной курицей, не способной увидеть или оценить это? Но даже зная ту же Рыж всего несколько часов, я смогла понять, что обычными в ходу в столичной тусовке похер-фейсами ее не провести. А оскорблять ее отвратной лживой игрой или защитной агрессией… нет, тут просто не знаю, кем быть надо. Не мною точно.

— Просто… Я здесь и не совсем живу, но и не на отдыхе, — промямлила я, выискивая обтекаемые формулировки и отчаянно осознавая, что слишком прозрачна в этих своих потугах перед простым открытым взглядом, устремленным на меня. — У меня… дела. И не во всем приятные.

Вот… Объяснила, называется. Прям приз тебе за убедительность и красноречие, Василиса.

— Ну-у-у, тогда тебе совершенно точно надо от них отключиться и отрешиться. У тебя глаза слишком грустные для такой юной, красивой и умной девочки. — Прозвучало как «то, что доктор прописал».

Я неопределенно пожала плечами и помотала головой, по-прежнему не желая встречаться взглядом со слишком уж проницательной молодой женщиной.

— Послушай, на майские у нас всегда отмечается официальное открытие летнего сезона. Собирается много народа, практически со всего края. Иногда и с других регионов приезжают. Поехали с нами в Благу, а? — Рыж заглянула в лицо, уже не оставляя места для побега. — Я тебя, понятное дело, заставить-то не смогу, но уговорить попытаюсь. Мы завтра выезжаем в обед, часов в двенадцать, до вечера у нас просто тусовка — пиво, шашлык, опен-эйр, все дела. Первого у нас «демонстрация», если ветер будет, а он, судя по прогнозу, должен быть в этот раз просто замечательный, — она не оставляла мне времени ни отказаться, ни ответить, ни, собственно, придумать срочный повод отказаться. — А второго с утреца большинство народа разъезжается. Да и если не по душе будет, найдем мы, как тебя домой отправить. Честно. Поехали. Мне кажется, что тебе понравится. А еще мне кажется, что тебе это надо. Вот нутром чую, что надо. Ты до завтра думай, ладненько? А мне вот по этому номеру позвонишь. — Леся выхватила белую салфетку и карандашом для губ, вытащенным из кармашка сумочки, нацарапала номер мобильного. — Смотри, я до двенадцати звонок ждать буду. А ночевать будешь с нами, в смысле, с моей семьей, мы домик уже забронировали. Я тебя с Настеной положу, там кровати удобные, вдвоем запросто разместиться можно.

Рыж, допив в один глоток свой кофе, аккуратно встала со своего стульчика, придерживая легкий цветастый палантин, укутывающий ее от жгучих лучей южного апрельского солнца. Она взяла свою сумочку, небрежно кинутую на внешний подоконник огромного французского окна кафе, а потом наклонилась к самому моему уху и прошептала, на корню пресекая мою еще даже не сформировавшуюся попытку возразить:

— Русалочка, милая, поверь старой опытной женщине, что бы ни происходило в твоей жизни, только ты в состоянии это разрулить. Один на удивление умный человек сказал: «If you could „do“ it you can „un-do“ it». А все внешние, типа, ни разу не зависящие от тебя обстоятельства — это просто антураж, подкидываемый богами в качестве декораций для твоих и только твоих решений и действий, которые надо принимать и осуществлять именно здесь и именно сейчас. А еще я открою тебе са-а-амый главный секрет во Вселенной. — Шепот Рыж вызвал волну мурашек, промаршировавших от копчика до самой шеи. — Все, что тебе надо в этом мире, всегда находится на расстоянии вытянутой руки. Так что… я просто жду твоего звонка завтра. Пока, моя хорошая.

И она ушла, мелькнула яркой бабочкой или райской птичкой, скрывшись за углом.

Остаток дня прошел в размышлениях на совершенно отвлеченные от реальной жизни темы, такие, какие посещают тебя только от обилия свободного времени или при отказе осмыслять чрезмерное количество входящей информации. Вечером дома Арсения я не застала. Ночевать он тоже не явился. Пойти и спросить у Максима Григорьевича, где его носит, когда тут остро надо разрулить одно давнишнее дельце? Ага, идея явно не для меня. С Кириллом же состоялся разговор ни о чем, в стиле «как прошел твой день». Это когда обоим есть что сказать, но обе стороны раздумывают, стоит ли это делать.