Седьмая вода

Круглый в талии фельдмаршал зычно покрикивал на суетящихся рядом добровольных адъютантов и помощников:

— Женьчик, не надо чистить, она же молодая! Самый смак в шкуриночке, ты только если пятнышки заметишь — их срезай, и разрезать ее тоже не надо. На вот еще, одень перчаточки силиконовые, а то руки потом коричневые будут. Све-е-ет, ты обещала баранью тушенку привезти, а де она? Не, не вижу, о, все-все, сиди, нашла уже. Ой, девочки, я щаз такой плов узбекский приготовлю. Веганский! Вон, даже кумовья-мясоеды пробовали и оргазмировали! Просто ну чистый восторг и в грудях томленье! — Рыж сновала рядом с мангалом, порхая между наваленных сумарей с продуктами и выискивая нужные ей ингредиенты. — Ну разве я не молодец, Русалыч, вот скажи, ты что, совсем-совсем не выспалась из-за меня, да?

— Ну, если не считать, что среди ночи ты вспомнила, что чего-то или кого-то не замочила, и целых сорок минут не давала нам всем спать, после чего я тоже проворочалась до самого утра, то все норм, — позевывая в кулак, невольно улыбнулась я.

Сказать, что мой взгляд не искал одну тупую дурью башку, значило обманывать саму себя. Я хоть на периферии, но пыталась отследить, как Арсений раскладывается на песке пляжа, проигнорировав друзей, уже входящих в лиман, как аккуратно и тщательно расправляет длинные стропы, как, нарочито не скрываясь от любопытных глаз, переодевается в гидрик, явно красуясь накачанным торсом и посверкивая белоснежными булками. Заметив этот выпендрежный мужской стриптиз, я невольно вспыхнула. И покраснела аж до кончиков ушей, поняв, что это мое невольное подглядывание не осталось незамеченным одной слишком уж глазастой рыжей кучерявицей.

В отличие от остальных, Арсений ушел катать в море. Опять один, как тогда, когда я фотографировала его в шторм. Сегодняшняя погода на шторм не тянула, но, в отличие от совершенно гладкого лимана, море было покрыто барашками, и довольно приличный накат вылизывал песчаный берег с усердием наслаждающегося сахарной косточкой пса.

— Да ладно тебе ворчать, на свежем-то воздухе в три раза быстрее высыпаешься, — легкомысленно махнула свободной рукой Леся, доставая огромный закопченый казанок из пакета. — Вот он мой родименький, вот он мой любименький, — приговаривала Рыж, подтаскивая его к мангалу.

— Что помочь-то? — спохватилась я.

— На-ка вот, поднимешь эту дурынду на мангал? Только тут смотри, вот, видишь выемки, вот тут надо запендюрить, чтобы не перевернулся.

С огромной доской, на которой горой высились порезанные овощи, к нам подошла улыбчивая Света — еще одна всеобщая любимица в этой тусовке. Она отличалась от Рыж, как вода от огня, была немногословна, спокойна, но от ее внимательного взгляда не укрывалась ни ненамазанность детей защитными кремами, ни пустая чашка в руке подруги, рядом с ней было уютно и как-то тепло, что ли, как в кресле-качалке рядом с камином, полным тлеющих углей.

— Лесь, держи, как ты просила — все порезано крупно. Лук с морковкой не перемешивала. Травки твои все вот тут, в отдельном стаканчике.

— Шветик, ты — ангел. Забери мой палантин, а то я его сейчас усявкаю, — стащив платок и поменявшись с подругой ношами, Рыж, наклонившись над казанком с раскалившимся маслом, стала аккуратно выкладывать туда овощи и специи в определенной последовательности, что-то при этом бормоча, приговаривая и помешивая огромной деревянной ложкой. И уже через пять минут ее ворожбы у огня от казанка пошел умопомрачительный специфический аромат, характерный для блюд узбекской кухни. Рядом с казаном притулился большой походный котелок, судя по потертостям и вмятинам, прошедший не один километр по горам и долам, куда под присмотром вездесущей Леси Света высыпала молодую картошку, щедро приправляя ее бараньей тушенкой.

Третья «повариха» вскрывала банки, рубила зелень, чистила и резала овощи на салаты, складывая их в огромные миски, больше похожие на тазики для стирки белья. Заметив мой недоуменный взгляд, они все втроем расхохотались.

— Наши змееносцы жуть какие голодные с каталки выходят, прям ямы желудков! Так что этот скромный перекус заметут и не заметят. Зато с голодными сравняются и смогут уже заняться чисто суровым мужским делом — шашлыком. Нам они только мангал прогреть и позволяют, — похохатывала Женя, водружая несколько килограмм салата на разложенный походный столик. — Тут самое главное — от песка уберечь всю снедь. А то меня аж всю передергивает, когда он на зубах хрустеть начинает. На вот лаваши пока, тут на доске не очень удобно, но ты постарайся порезать на одинаковые квадратики, а я туда брынзу с зеленью накручу.