Седьмая жена

– Всем они богаче нас – а почему? Потому что ничему пропадать не дают. Все у них в ход идет, даже человечина. Слыхали про это? Если человек попал насмерть в аварию, его тотчас свеженького на стол и – на разруб. Кому кого на замену надо, пожалуйста, становись в очередь. Тебе локоть, тебе глаз, тебе почки, тебе сердце, тебе легкое. А почем у вас нынче парная человеческая печеночка? Эх уж ладно, разорюсь для любимого дедушки!

– Тьфу, Толька, срамник ты эдакий!

– И врет-то как противно, с вывертом.

– Это еще что! А недавно там до того дошли – пуповины начали собирать. Мы, дураки, выбрасываем, а они, как только баба родит, пуповину отрежут, от крови отмоют, в холодильник упрячут и спозаранку – на рынок. Кто покупает? Всё те же врачи. Они эти пуповины вместо испортившихся жил вращивают. И ходит себе человек, и кровь в нем бежит – не жалуется. И ты никогда не узнаешь, что от колена до жопы ей по пуповине бежать!

– Тьфу, Толька, тьфу, бесстыжий!

– Давайте, девки, защекочем его до смерти, чтобы гадостей не рассказывал.

– За ногу, за ногу хватай!

– Ватник держи!

– Стой!

– Лови его!..

– От леса отрезай!..

– Толя!

– Толя, вернись!

– Мы не будем!

– Простим на этот раз!..

– Вернись, расскажи дальше!..

К середине третьего дня они подняли и приколотили последнюю крестовину. Теперь предстояло выдирать большие гвозди, державшие свинарник вприбивку к фундаменту. Руки у Антона тряслись от усталости. И все же он велел Толику все бросить и ехать на велосипеде на поиски согласного тракториста. Дотащить отяжелевший свинарник до берега без помощи трактора они не смогут – это стало теперь ясно.

Оставшись один, Антон начал ногами выкатывать оставшиеся бревна на короткий путь, ведущий к реке. Он укладывал их на равном расстоянии друг от друга и уже видел в мечтах, как покатится по ним его детище, как повиснет изящно на двух береговых уступах рядом со старым мостом. Вот было бы славно, если бы и Мелада вернулась к этому моменту, если бы и она стала свидетельницей его торжества. Но она разъезжала где-то по каким-то неотложным делам.

Что это за дела накатились на нее в такое неподходящее время?

Он пытался вспомнить и не мог. Повидать ей понадобилось кого-то? Или отыскать? От усталости память мутнела, как экран старого телевизора, выбрасывала на поверхность ненужные пустяки. Что-то он хотел спросить у нее, о каких-то людях, часто поминаемых деревенскими в разговоре, которых он не знал, а разузнавать постеснялся. Вот и вчера ночью Толик опять вспомнил загадочного Макара и его телят. Еще часто поминают козу какого-то Сидора и шапку какого-то Сеньки, и мельницу неизвестного Емели. Все же она не должна была бросать его здесь одного, без помощи, как-никак она на работе и получает зарплату именно за то, чтобы снимать с него мелкие заботы.

К вечеру бабка Пелагея принесла горячей картошки в кастрюльке, пучок зеленого лука, соль и полбухаики мичиганского. Она обошла преображенный свинарник, недоверчиво погладила крестовины, покачала головой, сказала, что не видали они такого в их краях и как бы не вышло из всей затеи какой беды. Ушла.

Толик вернулся уже почти в темноте и привез печальную весть, которую вообще-то можно было ожидать: все окрестные трактористы были предупреждены и запуганы Витей Полусветовым. Кто посмеет помочь иностранцу с мостом, тому не миновать встречи с «Псковитянином» на узенькой дорожке. В надвинувшейся сырой мгле свинарник казался налившимся тяжестью, неподъемно разбухшим, вросшим в землю навечно.

Антон вошел в него и повалился на солому почти равнодушно.

Ну что ж, они сделали все, что могли. Может быть, когда-нибудь в будущем году или в будущем веке деревня поймет свою пользу и уговорит Витю Полусветова сменить гнев на милость. Тогда он подцепит готовый свинарник своим «Псковитянином», установит на место, и все проезжающие будут восхвалять его и называть мост «Полусветовским». Про Антона все забудут. И пускай. Конечно, он не станет дожидаться завтрашнего позора. Он не позволит, чтобы его запихнули в клеть и вывезли под куриное кудахтанье. Нет, встанет с первым светом и тихо уйдет сам. Где-нибудь на дорогах его подберет Мелада и отвезет в другую деревню, окруженную другим лесным дворцом. Не сошелся свет клином на их Конь-Колодце. Старый Сухумин уверял его, что блаженная невиноватость простирается над всей Перевернутой страной.