Седьмая жена Есенина

– Не беспокойся, не подведу. Все отлажено. Я беру стульчик, сажусь между стеллажами и блаженствую в компании классиков. У меня и в центральной библиотеке, и в детской персональное место и персональная посуда.

Стул и стакан она выделила, но с классиками ему не сиделось. Быстро соскучился по разговору. С классиками не посплетничаешь.

– Перечитал намедни его книжку. У него потрясающее чувство природы. Он видит ее глазами лошади, зайца или, скажем, волка.

– Тем и интересен.

– Но публика этого не может оценить. Его вообще в городе недолюбливают, а он не понимает, уверен, что все ему несказанно рады.

– Не совсем уверен.

– А ведет себя как самый желанный гость. Сколько раз видел, как порывались набить ему морду, но кто-то не хочет связываться, кто-то Михалыча боится. Лауреат опекает. Не столько сам, сколько Вера Петровна. Старушка его гением считает.

– А ты разве не считаешь?

– Разумеется, ценю.

Только «ценил» он скороговоркой, зато пороки расписывал, не жалея красок. Сам-то он якобы на все перегибы не обращает внимания, но вот другие… Не только в характере, но и в стихах находят массу изъянов.

Подбросит очередную двусмысленность, сбегает за стеллаж, набулькает в стакан, а возвратясь начинает с восхвалений. И вроде как ничего дурного не наболтал, лучший друг и заботник. И совсем не пьянеет.

– Ты, кстати, карточку на меня заведи.

– Это еще зачем?

– Для отчета. Лишний читатель тебе по должности в плюс пойдет. И запиши в ней, что поэт Соколов сдал пустую бутылку из-под венгерского вина и взял рукопись прекрасной русской поэтессы.

– Но рукописи нет.

– Будет. Главное, сделать историческую запись для потомков. У меня и в центральной, и в детской такие карточки лежат, в них строго занесено: из-под вермута сдал или из-под портвейна. Подарок для дотошных краеведов.

Пробыл он часа полтора, но исхитрился не утомить. Вроде и ловила его на мелких пакостях и тут же прощала, списывала на понятную человеческую слабость. Да еще и восторженный интерес к ее стихам. И желанный стол. На этот стол бы еще и пишущую машинку поставить. Да где бы денег найти. С новосельем столько всякого потребуется: и белье, и занавески, и кастрюли, и утюг…

– Машинка может подождать, а без утюга нельзя. Куплю утюг, и все наладится! – заявила самой себе и вроде как подзарядилась оптимизмом.

Вскоре и деньги появились. Не сказать, что неожиданно. Поэт их всегда ожидал. Даже удивлялся, если они долго не приходили. Хотя приходили они очень редко. Но он был уверен, что плотина прорвется и деньжищи хлынут мощным потоком, тогда уж он расплатится со всеми, кто его угощал, за каждую рюмку отомстит бутылкой, а Лешке, армейскому другу, подарит «Волгу», обязательно черную. Мощный денежный поток терпеливо ждал счастливых времен, а пока пришли гонорары из двух журналов. Стихи томились в них больше года, но хвалебные рецензии на книжку сдули пыль с залежавшихся рукописей. Пусть не на «Волгу», но существеннее, чем зарплата библиотекаря. Выложил и деньги, и отрывные талоны от переводов, ни копейки не заначил. Желание похвастаться литературным заработком пересилило желание выпить. Дал возможность полюбоваться, потом отсчитал чуть ли не половину и спрятал в карман. Виновато опустил реснички, прижал руки к груди и признался, что еще весной брал в долг у лауреата. Старик не бедствует, но злоупотреблять его терпением не стоит, наверняка еще придется обращаться. За это мог бы и не оправдываться, отсутствие долгов ее бы удивило сильнее. Сама напомнила про деньги, взятые у Феликса, и даже предложила сходить к нему вместе.

– Прекрасно, сначала зайдем к Михалычу, а потом берем бутылку и топаем туда.

– Только пообещай, что извинишься перед ним.

– Ты что, меня совсем психом считаешь? Обязательно извинюсь. И все этот подлый спирт, я от него дурею, – потом усмехнулся, – к сожалению, не только от спирта. Ты меня тоже прости.

– Да ладно уж…

Когда вошли в подъезд лауреата, она сразу вспомнила неудачное восхождение. Собственно, и не забывала никогда, но возвращение на место происшествия, которое ощущалось чуть ли не лобным местом, резко усилило остроту. Вспомнила и Поэта, и «домработницу», их слова, интонации, мимику. До малейших подробностей. Вспомнила и остановилась.

– Давай лучше ты один сходишь, а я здесь постою.

– Смотри, как хочешь.