Седьмая звезда

— Учтите, я никому не позволю оскорблять меня и моих друзей! — почти прошипела Энн, ощетинившись, как разъяренная кошка, — И я запрещаю называть моего погибшего мужа ошибкой! Слышите?! Да, Империи не чужда жестокость и несправедливость, и не все их граждане являются людьми! Но я клянусь всем, что для тебя свято, отец, что и среди имперцев есть замечательные, удивительные люди! Я жила среди них четыре года, я служила на военной базе, спасала солдат, я любила самого лучшего человека и он был офицером Империи — и я не жалею об этом!

— Не ставь то, что для меня свято рядом с этими имперскими выродками! — резко перебил её Тиар, не спуская глаз с Бунна, который стоял гордо вскинув голову, изучая его наглым вызывающим взглядом.

— Ах, кто бы говорил! — выкрикнула Энн, срывая с шеи цепочку, на которой болтался сверкающий медальон в виде семиконечной звезды. — Тебе знакома эта вещь, отец? Внимательно посмотри на неё! Хорошенько задумайся и вспомни, а так ли далеко ты был от имперских сторонников?

Тиар осторожно взял в руки символ братства, и Энн заметила, как задрожали его пальцы, как в карих затуманенных гневом глазах, мелькнула печаль.

— Откуда это у тебя, Энн? — глухо спросил он, внимательно взглянув на дочь.

— А вот это и есть то, зачем Бунн прилетел сюда. Я расскажу. У моего Илая был друг, с которым мы невзлюбили друг друга с первого же взгляда. Я не переносила его, а он тихо презирал меня. Но потом, каким-то непостижимым образом, я почувствовала его близкую гибель и спасла ему жизнь. С той минуты наши отношения трансформировались. До этого он ненавидел меня, за то, что я выросла среди пиратов и несла в себе этот вечный пиратский протест. Но когда он пришел благодарить меня за спасение, то сказал: «что он будет вечно благодарен тем, кто меня всему этому научил». То есть вам, моей семье. А затем он подарил мне вот эту штуку. Это украшение принадлежало его матери, которая хранила это как память, как реликвию, и только перед смертью мать сказала ему, что его отец был пиратом, и звали его Тиар! — Энн закончила говорить, видя, как обескуражен отец и как удивлены братья, которые притихли, приоткрыв рты.

— И? …Ты хочешь сказать? — прошептал Тиар, не поднимая глаз.

— Да, этот имперский выродок, как ты его назвал, и есть твой сын! Бунн — это твоя кровь и плоть! — заявила Энн, вызывающе вскинув голову.

Наконец, Тиар медленно поднял голову, пристально взглянув на Бунна.

— Значит, Сара умерла? — тихо спросил он у него.

Бунн горько усмехнулся и покачал головой:

— Проверяешь меня? Я не знаю, кто такая Сара, а мою мать звали Дея, и она умерла три года назад. Она была родом с Веги, у неё были длинные тёмные волосы и зелёные глаза, а на подбородке две родинки, если ты забыл! — обиженно бросил он.

— Я помню, — сдержано ответил поникший Тиар. — Я …любил твою мать, и, наверное, сказал это слишком поздно. Я не знал, что у меня есть сын.

— Это правда, ты опоздал! — Бунн возмущенно тряхнул головой, стараясь не показывать своих чувств. — И я прилетел сюда, не для того, чтобы посмотреть на какого-то старика, который считает меня гнусным убийцей! Я прилетел сюда исключительно ради Энн! И никогда больше не смей на неё орать!

— А ведь он действительно мой сын! — усмехаясь, проговорил Тиар, пораженно качая головой, любуясь в нём отражением своей же вспыльчивости.

— Вот это новости! — присвистнув, протянул Мак, оценивающе оглядывая Бунна.

— Ох ты ж, ёж мне в зад! — вдруг воскликнул Лакур, — Мы торчим здесь как на выставке вселенской нелепости! Как прыщи на этой лужайке! Нас заметили, и, кажется, сюда идет Зур со своими телохранителями живодёрами!

— Энн, немедленно прячься! — спохватился Тиар, — И ты Бунн вместе с ней! И не выходи из своей каюты пока я не позову! Быстро! События развиваются слишком стремительно, ребята, я думал, у нас ещё будет время, — проговорил он, уже обращаясь к своим приемным сыновьям.

— Что это за парад семейного слёта?! — с пренебрежением произнес Зур, подходя ближе. — И почему вы не запросили разрешения собраться здесь всем одновременно?!

— Ах, мы забыли тебя спросить, когда нам можно посетить отца! — язвительно заметил Мак. — Простите, ваше высочество! А ты не забываешься случайно Зур?!

— Очень кстати, что ты пришел, — вмешался Тиар, — У нас есть одна видеозапись, хотелось бы, чтобы ты увидел это. Пройдешь на «бронтозавр»?

— Или уже брезгуешь? — оскалился Лакур, с раздражением взглянув на охранников.

Недовольно фыркнув, Зур демонстративно вошел в открытый люк, следуя за ним, в общую каюту вошли Тиар и братья. Лакур умышленно остался стоять на входе в каюту, на всякий случай, преграждая путь к бегству. Телохранители Зура, по его же приказу остались снаружи.

Мак вставил чип в миниатюрный проектор и вырвавшийся оттуда луч, спроецировал посреди каюты голограммную сцену разговора братьев и Энн, во время их «допроса» по пути на Химер. Братья специально, по разработанному плану, записали все слова Энн, чтобы Зур смог услышать лично то, что ему она могла не сказать.