Седьмая

– Ровно пять лет, Ликусь! – сказал Артем, не разжимая рук, не отпуская меня. Его синие глаза казались темными, почти черными. – Они все вышли, без остатка. Я больше не могу без тебя.

Не может.

Я чувствовала – он физически больше не мог держаться от меня в стороне. Пять лет старался, но теперь… Время истекло, терпение закончилось, и тонкая нить вот-вот оборвется, после чего уже нет хода назад.

Оборвалась.

Его ладонь скользнула мне на затылок, его губы нашли мои, стирая идеальный контур и новую помаду с 3Д-эффектом – все то, что так старательно рисовала моя визажист. Все исчезло за одну секунду, барьеры рухнули, и остались лишь мы одни.

А я… Глупая, и как я собиралась держаться от него подальше? Как я себе это представляла? С чего решила, что мы выпьем по коктейлю в баре с видом на Старый Город, затем обсудим текущие дела филиала, и я расскажу ему о девочках Маше и Ане, чья фотография лежит в расписной венецианской шкатулке в моей гостиной?!

Вместо этого – вкус его губ. Поцелуй, который всегда сводил меня с ума, и желание настолько сильное, словно у меня не было мужчин вовсе… Ровно пять лет, с того момента, как мы с ним расстались, вплоть до этой секунды.

Тут и до сумасшествия рукой подать!

Мы долго и самозабвенно целовались, затем он куда-то меня потащил. Непослушные ноги подгибались, в голове давно уже царил вакуум, наполненный лишь желанием, и ни одной связной мысли… Затем была кабинка лифта и трясущиеся пальцы в поисках кнопки шестнадцатого этажа. Нет, попутчики нам не нужны!.. Не помню, кто отпугнул тех, кому тоже надо было вниз – подождут другой! Не помню, кто из нас остановил лифт – наверное, все же я. Мощный всплеск магических потоков, и техника привычно отказала.

Не помню, как Артем расстегнул на мне блузку, а я справилась с ремнем его брюк, желая поскорее утолить жар, испепеляющий меня изнутри. Потому что больше не могла, не было сил… Сейчас и здесь, цепляясь за его плечи, кусая губы, чтобы не закричать от неописуемого наслаждения, давно уже забытого – какая же я глупая, когда думала, что с Димкой мне приятно!

С ним мне было приятно, а с Артемом… Я словно снова ожила, очнулась от многолетнего сна.

Здесь и сейчас. Его поцелуи и обжигающие дыхание. Он был везде, заполнял собой весь мир, заполнял меня, подводя к тому, чтобы этот самый мир вспыхнул ярчайшими красками и я забилась у него на руках. Затем лифт снова поехал. Остановился на шестнадцатом этаже, и мы все же добрались до его номера – бегом по пустому коридору с безликими дверьми, даже не смутив никого по дороге своим расхристанным видом.

Потом была гостиничная свежесть постели, и снова он и я… И все то, что мы упустили за эти годы, пока жили – существовали! – вдали друг от друга. Затем лежали – обессиленные, переполненные друг другом – и я бездумно смотрела через огромное – от пола до потолка – окно, как на родной город опускается вечер, вычерчивая контуры Старого Города, выделяя на темном небе острые шпили старинных церквей.

– Ликусь… – Артем гладил меня по животу, затем принялся накручивать на палец длинный темный локон так же, как любил делать, когда мы еще были вместе. Снова и снова повторял эти движения – гладил и накручивал – словно забирая положенное ему за эти годы, когда недогладил и недокрутил.

Недолюбил.

– Ликусь, нам надо серьезно поговорить! Спокойно и без взаимных упреков. Прошу тебя, пообещай, что выслушаешь. Все, что я скажу, от начала до конца, а уж потом начнешь вредничать…

Усмехнулась.

– Не могу тебе такого пообещать… Это, знаешь ли, противоречит моей натуре!

А сама тем временем думала… Как же хорошо лежать головой на голом его животе, когда все мое тело, словно арфа, струны которой все еще звенят – довольные, уверенные – будто бы под рукой умелого музыканта. Зачем портить это чудесное чувство какими-то разговорами?! Но раз уж он хочет…

– Так и быть, постараюсь!

– Уже лучше, – отозвался Артем. – Намного, намного лучше! – Уверена, улыбнулся. – Мы должны серьезно поговорить о том, что произошло пять лет назад.

Конечно же, о чем еще?!

– Хорошо, – кивнула, затылком чувствуя жар, идущий от его живота. – Раз надо, то поговорим.

– Я этого не делал, Ликусь! Погоди же ты, не дергайся!..

– Я и не дергаюсь.

– Послушай меня внимательно! В нашей квартире в тот день ты видела не меня.

Взял мою застывшую за руку, поцеловал каждый палец – от мизинца до большого. Я смотрела на свою ладонь. В его руке она казалась маленькой, с поблескивающим на серебристом лаке ногтей отражением небольшой прикроватной лампы под коричневым абажуром – единственной, которую мы включили, чтобы свет не мешал мне смотреть на темнеющее небо с шестнадцатого этажа.

Настроение – такое чудесное, такое умиротворенное – стремительно портилось. Терпеть не могу… Ненавижу, когда мне врут!