Седьмое чувство. Под знаком предсказуемости: как прогнозировать и управлять изменениями в цифровую эпоху

Предчувствия Джефферсона – о мире и о роли Америки – были верными. Хотя сейчас и принято говорить о только что прошедшем периоде как об «Американском веке» и строить гипотезы о том, чей век последует далее, в действительности все обстоит так, что на протяжении двух с половиной столетий, проходя через одни из самых жестоких перемен в человеческой истории, Америка проделала великолепный путь. Один из высших военных США однажды спросил меня, с чего лучше начать разговор, где-то за неделю до своей встречи с председателем КНР. «Можете сказать, что Америка испытывает уважение к тому, что за последние 30 лет сделал Китай, – предложил я. – Вывести 400 миллионов людей из состояния нищеты, как это сделал Пекин, – это историческое достижение. И Америка, особенно за последнее, интенсивное столетие, ценой бесчисленных средств и сотен тысяч американских жизней установила порядок, выгодный миллиардам. Масштаб этого достижения в высшей степени историчен». Трижды Америка была знаковой, серьезнейшей силой. Это была страна, точно соответствующая нуждам эпохи. Неизбежно у всего мира возник вопрос: «Может ли это продолжаться?»

Можно считать, что трансформация политических, экономических и военных отношений в последние столетия – масштабная перестановка, разрушившая такие места, как Бастилия, и создавшая такие инструменты, как Конституция США, – возникла из нескольких исторических поворотных моментов. Что поражает, так это то, как Америка, проходя через эти периоды невообразимых перемен, всякий раз выходила победительницей. Начнем с того, что страна родилась в социальных и политических революциях XVIII века. Национально-освободительное движение, которое привело Джефферсона со своей фермы в Виргинии в политику, было первой из великих революций, потрясших множество европейских держав. Франция последовала примеру Америки, затем то же сделали Германия и Италия, а позже к этому подключилась большая часть материка. «Неистовое море свободы», как Джефферсон называл новый политический уклад, требовало великой мощи. Бури концентрированного социального давления – Реформация, Просвещение, Научная революция – смывали один Старый порядок за другим, как мощная волна. Америка, зарожденная на свежей земле, с новыми идеями, написанными на чистой бумаге, имела естественное преимущество в самих обстоятельствах своего появления на свет. «Думаю, наше правительство будет оставаться добродетельным долгие столетия» – такими словами Джефферсон завершил свое письмо Мэдисону.

Вторая трансформация мирового порядка началась в середине XIX века, когда закончилась эпоха Джефферсона и Мэдисона. Их период по большей части был периодом внутренних революций, в которых страны Европы перестраивали свои внутренние порядки. Далее настал черед ожесточенного соперничества между этими странами. Началом этого периода можно считать Франко-прусскую войну 1870 года; продолжался он, по мере своего развития набирая все большую жестокость, вплоть до конца Второй мировой войны в 1945 году. Во время этого убийственного 75-летнего периода Америка, возродив европейское и затем все остальное мировое богатство, играла решающую, если не сказать необходимую, роль. Как и в первом периоде, страна стала богаче, централизованнее и современнее. Для сравнения, европейские правительства метались от одного кризиса к другому. Требования промышленности, национализма, идеологии и экономики, казалось, могли быть удовлетворены только войной. Такое впечатление, что для установления нового порядка было исключительно необходимо поглотить старые устройства и молодых людей. Масштаб этого насилия, как и масштаб индустрии, породившей его, превосходил все прогнозы, составленные мудрейшими людьми. Впоследствии весь мир был охвачен огнем. «В эту осень 1919 года, когда я пишу эти слова, мы окончательно разорены», – написал экономист Джон Мейнард Кейнс после Парижской мирной конференции, подытожившей Первую мировую войну, смутно понимая, что впереди лежит еще большее разорение в виде очередной войны.