Седьмое измерение

Так и поступили. Нелегко было Тимофею притворяться храпящим просто так. Того и гляди храп угрожал из притворного стать обыкновенным, то есть настоящим. Держался Тимофей до полуночи. Уже и Анисий за кроватью начал посапывать, а к Тимофею в голову настойчиво долбилась фея сновидений, как колокольчик зазвонил. В потёмках Тимофей нащупал руку и крепко её схватил. Очнулся и Анисий, а очнувшись, хлопком ладош врубил свет и выскочил из-под кровати. Оба, были шокированы, увиденным. Под чёрным капюшоном скрывалось злое лицо старухи Властелины.

— Ку-ку ёпта! Попалась старая сандалия! — завизжал Анисий.

— Тебе чего, мало тех рублей, что ты ранее у меня попятила? — удивлялся сонный Тимофей, не выпуская старуху из рук.

— Заклинаю! — громко крякнула Властелина, подняв при этом указательный палец на свободной руке, вверх. После чего начала трястись, дёргаться, вываливать пену изо рта. Лицом позеленела, посерела, посинела, да прямо и шмякнулась об пол.

— Это всё от жадности. У старой обиралы, как у того осьминога: от собственных чернил, произошла изжога! — констатировал Анисий.

Тимофей от приступа старухи растерялся и руку отпустил, чего, как показали дальнейшие секунды, делать было категорически нельзя. Только Властелина рухнула на пол, только Тимофей её отпустил, как она тут же под сурдинку и ускакала. Получалось, Властелина притворялась.

— Офигенный моветон! — только, что и нашёл сказать Анисий, после чего опять предпринял попытку скакнуть за старухой. Как и в первый раз — не получилось.

— Опять зашифровала свою мину, опять рассеяла свой образ! — ругался Анисий, хватаясь за голову. — Ничего не получается! Не разумею, как выглядит, хоть тресни. Сам попробуй! Ну, ничего, я на неё мудреца то завтра натравлю. Это уже уголовная статья, так просто теперь не отделается.

Тимофей удивлённо попробовал представить Властелину, ведь вот же она, минуту назад позировала, а ни черта опять не вышло. Снова да ладом, вместо Властелины, в голову лезли: рулон обоев; бидон помоев; исход евреев; поджог сараев; забег дебилов; отряд ковбоев и прочая муть. Всю эту муть Тимофей ранее где-то уже слышал в выражениях, а вот теперь воочию увидал. Тимофей поднапрягся и с упрямством достойным подражания попробовал ещё. Вышло следующее: кулёчек гороха; полтора скомороха; арбузная корка; сопливый Егорка; тупая как пробка; палёная водка. От этих попыток, у Тимофея даже немного закружилась голова. Анисий дал ему попить воды, и пообещал, что после поимки старуха больше не рискнёт. А посему с чувством выполненного долга легли спать и моментально вырубились.

Утром, наскоро позавтракав, первым делом, направились проведать коня. Феназепам спокойно себе пощипывал травку ровно там, где был вчера оставлен.

— Раз уж ты оказался таким честным и ночью не сбежал, обещаю: больше не буду тебя дразнить. Тем паче, что торопиться сегодня нам особо некуда. Мудрец в полднях пути на перекатной горе свою берлогу организовал. Понял куда везти? — примирительным тоном выпалил Анисий.

Однако такие обидные вещи быстро не проходят. Необходимо иметь сердце таким огромным, как у слона, чтобы всё за ночь забыть и простить. Феназепам, судя по всему, имел маленькое и злопамятное сердце.

— Без всякой «пыли» разберёмся! — злобно отвечал Феназепам.

— Ну, вот и ладненько! Встречаемся в полдень у подножия горы. Опоздаешь: клещами вырву алтын из глотки, — тут же нарушил своё обещание Анисий.

— На одно копыто положу — другим прихлопну! Станешь спрессованным! — огрызнулся конь.

Вмешался Тимофей и затушил раздуваемый фитиль взаимной неприязни, в самом зародыше. Конь себя подставил — Тимофей запрыгнул. Анисий ускакал, обещав быть на месте вовремя. Феназепам подобно прошлому дню, умудрился накрепко усыпить ездового, но с задачей справился и прибыл без опоздания, а точнее даже раньше Анисия. То была большая-маленькая гора. Большая — потому что в высоту, маленькая — потому что в обхвате. От подножия змейкой вверх уходила грубая каменная лестница. Только Тимофей осмотрелся, как прилетел Анисий.

— А ты чего стоишь, пнём прикидываешься? Добавки не будет! И на это то, честно сказать, не наработал! Свободен! — первым делом, таким образом, Анисий отпустил Феназепама.

— Разговор был об двух алтынах! Гоните второй! — раздражённо отвечал Феназепам.

— Так тебе два и уплатили: первый ты проглотил или посеял, второй у тебя в пасти. Нечего на зеркало пенять, коль рожа крива, — жульничал Анисий.

— Ничего, Великороссия круглая! Попадёшься ты, мне ещё, — раздражаясь, прохрипел конь.

— Давай уже кобыла, двигай — вперёд и с песней! Не задерживай, и в хвост тебя и в гриву! Скачи сирикай в других местах, я лично устал от твоей унылой физиономии! — опять, словно серпом по яйцам, душевно ранил коня Анисий.

Снова конь тщетно бросился на Анисия в надежде покусать. Опять пришлось Тимофею вставать между ними. Кое-как Тимофей коня успокоил, дал ему второй обещанный алтын, после чего проводил. Начался крутой подъём по лестнице. Неожиданно лестница оборвалась на полпути.