Седьмое небо

Рамон потянулся к ней и крепко поцеловал. Синтия страстно ответила ему. Этим они сказали друг другу больше всяких слов, которые им стали не нужны. Их тела помнили былую нежность, и именно поэтому Синтия каждый раз остро реагировала на близость Рамона – память чувств оказалась сильнее памяти разума.

Рамон испытывал неземное наслаждение, остроту которому придавало то, что теперь он знал точно: сейчас задействовано не только тело Синтии, но и ее чувства. В пылу страсти он признавался ей в любви, и Синтия впитывала его признания каждой клеточкой своего тела.

– Если я снова сбегу от тебя, ты будешь меня искать? – совершенно серьезно спросила Синтия.

– Я всегда буду искать тебя.

***

Когда Синтия проснулась, Рамон стоял у кровати и протягивал ей два конверта, перевязанных нарядными ленточками.

– С праздником тебя. Ты, конечно, помнишь, какой сегодня день?

Ничего не понимающая Синтия хлопала ресницами,

– Извини, я забыла, – прошептала она, готовая расплакаться.

– Прими это от меня. Разверни сначала этот сверток, поскольку это подарок на нашу прошлую годовщину, который я так и не успел вручить тебе…

Синтия разорвала розовую ленточку и стала читать документ, пока слезы окончательно не заволокли ее глаза.

– К чему это? – всхлипнула она.

– Я оформил «Трамп» на твое имя сразу же, как только твой отец перевел его на меня, – с нежностью пояснил Рамон.

И в который раз Синтия удивила его своей непредсказуемостью. Ее глаза сверкнули, как у разъяренной кошки.

– Почему ты не сказал мне об этом раньше, покорно снося мои беспочвенные обвинения?! – вскричала она. – Теперь я чувствую себя дурой!

– Это тебе за то, что ты посмела сомневаться во мне. – И Рамон снова поцеловал ее в губы.

– А ты разве не сомневался во мне?

– Ну вот, опять ты за старое! Сегодня такой день! Открой же другой конверт.

Синтия с опаской развязала вторую ленточку и вскрыла пакет.

– Я не верю своим глазам! – выдохнула она, растерянно глядя на документ, удостоверяющий ее собственность на «Трентон».

– Теперь ты тоже состоятельная женщина, Синтия, разве нет? – с улыбкой сказал Рамон. – На самом деле «Трамп» всегда принадлежал тебе, как только твой отец подписал свой отказ от него. А «Трентон»… это как бы благодарность за все, что они для тебя сделали. И еще этим я прошу у тебя прощения.

– Рамон, я люблю тебя, я всегда любила тебя, только не понимала этого! – воскликнула Синтия, и слезы радости хлынули из ее прекрасных зеленых глаз.