Седьмое небо

У Синтии вдруг внутри словно что-то замкнуло. Она смутилась, ничего не понимая, потом непонимание сменилось странным ощущением, словно все это уже происходило с ней. Дежа вю…

— Я имела в виду «Трентон» и Айви, — еле выговорила Синтия. — Пока тебя не было, я позвонила ей и узнала, что…

Неожиданно для себя она осеклась, взгляд стал пустым. В голове бешеным вихрем кружились два слова — «отец», «Трамп»… По спине Синтии побежали мурашки. Нет, не то, я начала говорить о «Трентоне» и об Айви…

— Узнала, что ты купил «Трентон», — с трудом продолжила Синтия. — Айви считает тебя хищником… — Она снова запнулась и растерянно взглянула на заметно побледневшего Рамона. — Мне надо сесть.

Она проковыляла к ближайшему из стоявших вокруг бассейна кресел и буквально рухнула в него. Синтия чувствовала леденящий холод внутри, в ней словно все замерзло — сердце, легкие, кровь. Ее охватило странное предчувствие чего-то страшного и неотвратимо надвигающегося.

— Синтия… — услышала она словно издалека голос Рамона. По кафельному полу застучали каблуки его ботинок, эхом отдаваясь в гулком помещении. — Дорогая, послушай меня…

Синтия открыла глаза и увидела Рамона в двух шагах от себя.

— Почему наверху заперта одна из комнат? — спросила она.

— Это всего-навсего кладовая. Я держу там свои личные бумаги.

— Лжешь! — бросила Синтия и неожиданно для себя выпалила: — Там заперто, потому что это комната Саймона.

Саймон! О Боже! Синтия вскочила и застонала от резкой боли в колене. Рамон рванулся к ней, но она дрожащей рукой остановила его.

— Я в порядке и не собираюсь падать в обморок. Не подходи ко мне, пока я…

Синтия запнулась, в голове у нее все смешалось.

— Нет, ты не в порядке, — прохрипел Рамон. — Ты начинаешь…

— Вспоминать, — закончила за него Синтия.

И это на самом деле произошло — ослепительная вспышка в ее сознании не погасла, как обычно, а вдруг загорелась ярким пламенем, освещая потаенные закоулки памяти.

— Боже мой, Рамон… — пробормотала Синтия, трясясь как в лихорадке.

На нее нахлынули долгожданные воспоминания: Рамон, ее отец, Саймон, «Трамп»…

Рамон моментально оказался рядом. Накинув на Синтию купальный халат, он удерживал ее за плечи стальной хваткой, словно боялся, что она сейчас вырвется и прыгнет в воду.

У Синтии действительно мелькнула такая мысль. Пламя воспоминаний бушевало в ней и разрасталось, высвечивая все новые и новые картины прошлого.

— Ты все время лгал мне, — прошептала она потрясенно.

— Так получилось, по глупости.

— Ты умышленно решил обвести меня вокруг пальца.

— Нет, ты не знаешь всего… — пытался возразить Рамон.

Не слушая его, Синтия вырвалась и бросилась в гостиную, удивляясь, что ей удалось почти без усилий вырваться из его стальной хватки. Рамон молча последовал за ней. Синтия ринулась к ореховому бюро и обнаружила, что его крышка заперта на ключ.

— Ты взяла ключ с собой, когда уехала отсюда, — ровным голосом сообщил Рамон.

Ключ, где же ключ? Синтия присела на корточки и стала лихорадочно шарить по тыльной стороне столешницы бюро. Наконец она нащупала то, что искала, — изящный латунный ключик. Этот запасной ключ был специально заказан матерью Синтии, и она же придумала для него секретный тайник, о котором знали лишь мать и дочь. Синтия тяжело переживала смерть матери, и, когда прикасалась к гладкой поверхности бюро, ей казалось, что она общается с матерью. Вот и сейчас Синтию охватило знакомое теплое чувство.

На ее глаза навернулись слезы при мысли, что у нее не осталось ни одной вещи, напоминающей об отце. И все из-за Рамона, который лишил ее всего.

Смаргивая то и дело набегавшие слезы, Синтия вставила наконец ключ в замочную скважину на крышке бюро, и крышка легко отъехала вверх. Сердце Синтии болезненно сжалось.

Бюро хранило в себе столько дорогих воспоминаний, аккуратно разложенных по полочкам и изящным ящичкам — письма, поздравительные открытки, семейные фотографии… Это был своеобразный архив семьи, история жизни самой Синтии.

Тут же лежали и другие вещи, не имеющие ничего общего с семейными реликвиями. Синтия в свое время просто не захотела их выбрасывать и сунула в бюро.

Пожар воспоминаний разгорался все ярче. Из пламени одно за другим вставали «Трамп», отец, Саймон, лица других людей и зданий, все повторялось снова и снова как в калейдоскопе, потом их пожирало пламя. Синтия увидела себя, счастливо улыбающуюся, в белом подвенечном наряде; себя всю в черном, убитую горем на похоронах отца; фойе отеля с ободранными до кирпича стенами; сердитое лицо Рамона; ухмыляющегося Саймона; какие-то слова на клочках бумаги, которые расплывались у нее перед глазами.

— Ты предал меня, — прошептала Синтия.

— Нет, ты не права.

— Где Саймон?

— В Амстердаме, — с готовностью ответил Рамон. — Он там уже год.

Рамон специально уточнил это, но у Синтии пока не было возможности задуматься почему. Она лихорадочно вспоминала все новые и новые факты, которые болью отдавались в ее сердце.

— Он пытался изнасиловать меня прямо здесь, в этом доме, — глухо пробормотала Синтия. — И ты спустил ему это.