Седьмое небо (СИ)

Бенжи сидел на скамье у стены, зажав ладони между коленей, и зачаровано наблюдал за посетителями. Посетителей было двое. Один - высокий и худой взрослый, второй - похожий на наследника королевской семьи подросток. Личико у подростка было тонкое, надменное, холодное, а стальные глаза с затаившейся на дне тенью не спеша и абсолютно без стеснения изучали андроида: так, словно тот тоже был кофеваркой.

Появились они почти сразу же после того, как старик, довольный своим ожившим конвейером, потащил Бенжи завтракать.

- Можно и кофе, - согласился высокий и протянул руку старику, а затем и андроиду. - Морф.

- Андроид, - сказал андроид. Рука морфа была тёплой, сквозь её тонкую кожу Бенжи почувствовал течение каких-то почти неуловимых токов и даже не удивился. - Привет. А маленький - тоже морф?

'Маленький' открыл было возмущённо рот, но высокий опередил его.

- Да, - улыбнулся он. - Но он...

- Я рядом посидеть, - огрызнулся маленький, и Бенжи заметил, что зубы у него акульи - мелкие и острые.

Старик виновато посмотрел на андроида, выставил на застеленный потёртой зелёной клеёнкой стол три пластиковых кружки и аккуратно наполнил их почти до краёв дымящимся кофе.

- Ayudar a s'i mismo.*

Бенжи подвис, оценивая происходящее, и всё-таки решил, что старик и его внезапные гости знакомы: кухонька у старика была маленькая, вся заставленная до тесноты, но юный морф полез под потолок за сахаром так, словно делал это миллион раз. Хотя, подумал Бенжи, морф он и есть морф.

По крыше по-прежнему шелестел дождь. Высокий аккуратно положил ложечкой в кружку сахар.

- На месте машины я бы не очень любил дождь, - задумчиво сказал он.

- На месте машины я бы вообще не очень любил, - поддакнул ему 'маленький', и Бенжи снова завис, на этот раз надеясь определить междустрочие. Там явно читались и Ая, и Радецкий, и он сам, и что-то ещё, чего андроид так и не смог угадать окончательно. А 'маленький' смотрел на него поверх своей кружки и усмехался.

- Чужое место всегда занимательнее? - укоризненно покачал головой старик, и, к удивлению Бенжи, оба морфа смутились. - Парень никому ничего не должен.

И в этот момент скамейка под Бенжи дрогнула. Слабо, потом чуть сильнее. Потом ещё и ещё. Андроид моргнул, поднял глаза к маленькому окошку напротив и, когда окошко накрыла тень, рванулся к выходу из ангара.

Когда титаны прошли, и макушки квебрахо перестали колыхаться, он озадачено обернулся. Старик и оба морфа стояли в воротах у него за спиной.

- Всё-таки я слишком давно не был на материке, - сказал им Бенжи. - За эти годы здесь здорово изменилась фауна. Кто это?

___________________

Ayudar a s'i mismo* (испанский) - угощайтесь

Ая.

***

Понимание пришло к Ае ещё за мгновение до того, как она проснулась: нахлынуло волной и затопило её, как пришпиленную к берегу утлую дырявую лодку.

- Парень никому ничего не должен, - сказал кто-то кому-то, и она ахнула и проснулась.

Снаружи шёл дождь: синий, болезненный и острый. Она натянула одеяло до трясущегося подбородка и закусила губу, пытаясь справиться с паникой:

- Чёрт. Чёрт, чёрт!! Чёрт...

Первой её мыслью была мысль о том, чтобы скользнуть вслед за беглецом. Второй - о том, что делать этого ни в коем случае нельзя. И не потому, что Радецкий, а потому, что Бенжи.

Какое-то время она пыталась сглотнуть подкатившее к горлу сердце, но оно билось испуганной птичкой и никак не хотело слушаться. В конце концов, решение Бенжи не было неожиданностью, подумала она.

И встала.

Дом был полон смеющихся морфов, и среди них рыжими хохотунчиками среди рыжих хохотунчиков носились и те, кто ночью помогал Бенжи бежать. Ая молча прошла мимо них, так и не решив, какое из чувств шевелится у неё внутри - благодарность или обида.

Баркас Радецкого качался у берега, а сам он сидел, свесив ноги, на одном из больших валунов, и, казалось, нисколько не был смущён ни холодом, ни непогодой.

- Привет.

Революция обернулся:

- Привет.

- Бенжи сбежал на материк.

- Я знаю.

- Что? - всё ещё не веря собственным безошибочным не столько пред-, сколько послечувствиям, переспросила она и тихо опустилась рядом с ним на мокрый, холодный камень. - Знаешь?

- Ага, - кивнул он и добавил загадочно: - Не спалось.

Пока они молчали, Радецкий болтал в воде босыми ступнями.

- Выходит, вроде как пацан сбежал от матери, - сказал он наконец. - Так-то и не скажешь, что ему шестьдесят.

- Почему пацан и почему от матери? - не то возмутилась, не то обиделась Ая.

- Потому что он далеко не маленький мальчик и сам может выбирать, что ему нравится.

- Ему нравится, - начала было Ая и осеклась: перед глазами у неё всплыла картинка с Бенжи, чистящим протоколы в перевёрнутом мусорном баке.

- Что? - прищурился Радецкий, глядя на то, как Ая молча смотрит куда-то себе под ноги, - Вот и я о том же: мне кажется, что иногда ты приписываешь ему то, чего у него нет. Любовь - это человеческое.

- Твоё?

- И моё тоже, - ничуть не смутившись, кивнул Революция. - И твоё.

- То есть ты любишь меня? - уточнила Ая.

- А ты? - вопросом на вопрос ответил он.

***