Седьмое небо в рассрочку

Деревья болтало из стороны в сторону от ветра, нагнавшего сизые тучи, которые грозили земле проливным дождем. Конечно, похолодало, отсырел воздух, без солнечного света клонило в сон. Неплохо было бы перейти в помещение, в то же кафе, например, но на скамейке в парке легко дышалось, да и встречу запланировали короткую.

– Умбра старший у го´тов, так? – рассуждал Рожкин. – Его убивают и кого подозревают?

– Детвору, – сказал Марин. – У ребят мозги заточены на смерть, поведение неадекватное.

– Угу. И пока органы допрашивают го´тов, убийцы Ксении заметают следы. В Пухове Анубису изуродовали лицо выстрелами, а знак-то на плече остался! Понадобилась жертва с таким же символом, чтоб мы связали обе татуировки, оттолкнулись от них и вышли на го´тов. Поэтому Умбру убили не кухонным, а типа жертвенным ножом…

– Чтоб выглядело как ритуальное убийство? – уточнил Марин.

– Но о ритуалах они понятия не имеют! Чтоб состряпать нечто похожее, нужно хотя бы начертить символы где-нибудь, не сделали этого. Мое мнение – у них поверхностные знания о субкультурах, по сути, это хладнокровные убийцы с высоким классом подготовки и небольшого ума. Их действия – грубое заметание следов, лишь бы запутать следствие.

– Теперь ясно, зачем из альбомов фотки украли: нет личности, поиски концов затруднены.

– Мы отыскали физию Анубиса, ну и что? Квартиру Умбра снимал без договора, документов не нашли – их наверняка забрали убийцы. Итак, три трупа есть, а данных на них нет – ни имен, ни фамилий, ничего. Чистая работа, кто-то очень умный.

Марин засиделся, ему вообще не свойственно долго находиться в покое, если только он не спит, а когда в голове мысли прыгают, не хватает движения в прямом смысле. Он заходил вокруг скамейки, потирая то грудь, то затылок, словно это поможет активизировать процессы в мозгах.

– Зойка сказала, Анубис с Умброй учили детей метать ножи и самообороне, – вспомнил Марин.

– Мнение психологов хочешь? – подхватил Рожкин, явно вспомнив нечто важное.

– Валяй, все пригодится.

– Убитые дрессировали мальчиков… э… то есть взращивали в них жестокость, понял? К примеру, под видом ритуала заставляли убить кошку, ссорили ребят и доводили до драк. Скорей всего, таким образом готовили боевые единицы для ОПГ.

Ну и что? Марин не знал, как все это применить, чтоб ответить на главный вопрос – кто! И на второй: где их искать?

Городское жилище Ксении Эдуардовны по сравнению с домиком в Пухове – жалкая хибара, хоть и двухэтажная. Хибара утопала в зелени, вход загораживала клумба в классическом стиле – горкой, дорожки к ней вели каменные. Внутри дома комнаты загромождены массивной мебелью, вероятно, это стильно, но Марину убранство показалось мрачным, а пространство – сжатым, тесным.

Лев Маркович сидел в кресле, младший брат Анатолий Маркович стоял рядом, сунув одну руку в карман брюк, локоть второй положив на спинку кресла, и настороженно рассматривал гостя. Неприятное лицо… оба неприятные. Марин тут же осадил себя: нельзя на них смотреть глазами Шатунова. Но надменность, брезгливость младшего братца вылезли на первый план. Он без слов, подбородком указал, куда следует сесть, и Марину пришлось держать минут пятнадцать вступительную речь, как учил Рожкин, затем он задал первый вопрос:

– Как думаете, за что убили вашу жену?

Неожиданно муж заплакал. Когда взрослый и представительный мужчина плачет, свидетелям становится неловко. Брат отвел его в другую комнату, вернулся, усевшись в то же кресло напротив Марина. Слава богу, он пошел на контакт сам:

– Извините, Лев глубоко переживает. Вы спросили, за что ее?.. Кажется, Ксеня накопала сведения по давнишнему преступлению… что-то связано с пивзаводом… или…

– Ликеро-водочным, – подсказал Марин. О, уже теплее! Не зря пришел, не зря.

– Может быть, – произнес Анатолий Маркович. – И… и какие-то фуры обсуждались… В чем суть, не знаю, но Ксения была обеспокоена. Я услышал случайно, она разговаривала по телефону, думая, что никого рядом нет.

– С кем именно?

– Коллега ее, что ли, был на проводе… А кому еще она могла говорить про какой-то там завод?

Он поиграл глазами и, улыбнувшись, развел руки в стороны, дескать, я все рассказал, что знал, теперь, будь добр, катись отсюда. Маловато. А ведь он был рядом с братом и его женой целую жизнь…

– Вы не расспросили ее, о чем шла речь? – интересовало Марина, и он услышал правдивый ответ:

– Нет. Мы с Ксенией не дружили.

Вот именно! И она мечтала освободиться, прежде всего, от братца мужа, шантажировал-то ее он. Все равно ничего нет, ничего… Одна маленькая зацепка. Идя к машине, Марин позвонил Рожкину:

– Кажется, Ксения накопала материал по убийству водителей Шатуна. Ума не приложу, зачем ей то дело? Все сроки прошли, за него не посадишь.

– А если это как-то связано с современными делами? – подкинул идею тот.

– Не знаю! Наклони следака, чтоб Белика прокачал, настал его черед. Больше, признаюсь, мне нечего предложить.