Седьмое небо

Важа не мог смотреть на друга, он опустил голову. Его поразило, ошеломило все услышанное. Он не мог разобраться: ненавидел он Левана или жалел? Боялся или презирал? Леван Хидашели в мгновение ока стал маленьким, жалким существом. Сейчас Важа удивлялся, каким образом этот человек столько лет был его другом…

— Ты занял сегодня деньги для семьи Арчемашвили? — наконец нарушил молчание Важа.

Леван кивнул.

— Много?

— Почти свой полугодовой оклад. А почему ты спрашиваешь?

Важа встал.

— Мне тебя жалко, понимаешь? Мне тебя жалко. Оказывается, тебе не хочется признаться в своей вине даже себе самому. Оказывается, ты нечистоплотный, несчастный…

Важа не успел закончить фразу. Леван Хидашели размахнулся, и Важа сначала ударился о стену, а потом свалился на пол. Он попытался встать, но не мог.

— А ну повтори! — кричал Леван. Ничего не соображая, он стоял над распростертым на полу другом. — А ну повтори!

Изо рта Важи потекла кровь. Хидашели опомнился. Он поднял товарища и уложил его на диван, потом намочил полотенце, вытер кровь и начал массировать ему грудь.

— Важа, Важа! — повторял он в отчаянии.

Наконец Важа открыл глаза, щеки его чуть-чуть порозовели. Некоторое время оба молчали. Потом Важа сказал шепотом:

— Помоги встать.

Леван поддержал его. Важа сперва сел, а немного погодя встал. Когда голова у него перестала кружиться, он медленно пошел к двери.

— Важа, прости меня! — встал у него на дороге Леван. Тот молча дотронулся до его плеча: «Отойди». И Хидашели отошел. Важа открыл дверь, повернулся и твердо повторил:

— Мне тебя жалко!

И закрыл за собой дверь.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

1

Тихо и мирно в доме Миндадзе. Платон еще не вернулся с работы. У Тинатин ее портниха. А на большом красном диване в гостиной уютно устроились и перешептываются Маринэ, Миранда и Лела.

Маринэ хандрит. Она все еще не смирилась с исчезновением Хидашели. В доме Миндадзе никто не смеет упоминать его имени. Разве что Миранда принесет на хвосте какую-нибудь сплетню о Леване и глядит испытующе на подругу. А Маринэ еле сдерживает слезы обиды и злости.

Она сейчас скорее презирала Левана, чем любила, во всяком случае, ей так казалось. Но втайне Маринэ мечтала о возвращении Левана. Ее пугали сплетни и насмешки знакомых, о которых она не могла не догадываться.

Но как вернуть Левана — этого она не знала. Уже несколько месяцев он не показывался в их доме.

Девушки скучали в ожидании гостей, когда раздался звонок.

— Наверно, Тимур, — сказала Лела.

Маринэ встала и пошла в прихожую. Остановилась перед зеркалом, поправила волосы, одернула юбку, распахнула дверь и обомлела.

— Леван! — вырвалось у нее.

Леван не трогался с места. Он стоял в темноте и выглядел очень усталым. Маринэ показалось, что он пьян.

— Входи же, чего ты стоишь?

Леван вошел, как-то странно улыбнулся. Потом погладил ее по волосам. Весь этот ужасный день он метался и нервничал из-за аварии. И теперь очевидная радость и волнение Маринэ были ему приятны. Он обнял ее и поцеловал в губы. Она не сопротивлялась. Он прижал ее крепче, поцеловал волосы, глаза, шею. По всему его телу разливался горячий дурман.

А она вся сияла от счастья, готова была кричать, чтобы прибежали подружки и посмотрели, как он целует ее, как рад их встрече.

— Леван, хватит, слышишь, довольно! — зашептала Маринэ и попыталась вырваться из его крепких объятий.

Леван опомнился. Маринэ вывернулась и выскочила в комнату. Неожиданно Леван увидел себя в зеркале. Провел рукой по волосам, потом по-боксерски расслабил подбородок, странно щелкнул языком и пошел за девушкой.

Увидев Хидашели, Миранда и Лела широко раскрыли глаза. Маринэ торжествовала победу, она гордо глядела на подруг и улыбалась. На ее шее еще горели следы поцелуев Левана, но она нисколько не старалась их скрыть, наоборот, хотела, чтобы подруги представили себе сцену их встречи.

От Миранды ничего не ускользнуло. Она переводила взгляд то на Левана, то на свою подругу.

— Выпить есть что-нибудь? — спросил Леван.

— Шампанское!

— Поскорей.

В Леване проснулись старые привычки. Он был утомлен, взвинчен, кружилась голова, лицо горело. Ему нужны были отдых и спокойствие. Поэтому он по старой памяти и устремился в дом Миндадзе. Очень хорошо сознавая, что Миндадзе обижены на него, он понимал, что они все равно станут перед ним заискивать, что он окунется в атмосферу тепла и ласки. Сегодня это ему было особенно нужно — после всего, что наговорили ему товарищи.

Пока Маринэ ходила за шампанским, он обнял Миранду.

— Сядь поближе, если хочешь, чтобы я хоть раз поцеловал эту жирную шею. — Леван заглянул ей за вырез и одобрительно воскликнул: — Ого-го!

— Ну, ну хватит! — смеясь, отбивалась Миранда.

— Нет, что правда, то правда, я все-таки азиат, люблю дородных женщин!

Только теперь девушки догадались, что Леван пьян, но Маринэ уже несла замороженное шампанское. Леван взял у нее бутылку. Девушки в ожидании хлопка закрыли глаза и отвернулись, но Леван открыл бутылку беззвучно.