Седьмое правило академии Левендалль

Отжав юбку, я встряхнула ее над баком, жмурясь от холодных брызг воды, и повесила сушиться на специально протянутую через все помещение прачешной веревку. Взяла блузку и принялась мылить пятна, обдумывая предложение Линны. Вальтер сказал бы, что я несмышленая дурочка. Действительно, от таких предложений не отказываются! Да и цесаревна весьма приятная в общении девица. Ну, замашки у нее барские, но разве может быть иначе при ее титуле и богатстве?

Однако соглашаться я спешить не буду.

Но и не откажусь.

В конце концов, приблизившись к Линне, я смогу больше общаться с Роханом… И это главное!

— Спасибо за предложение, Линна, — улыбнулась я так, как учила сестра Каллен — скромно и мило. — Давай договоримся: в академии я буду твоей подругой, а на выходные, если хочешь, побуду фрейлиной.

— Хорошо, — неуверенно ответила цесаревна. — А так разве можно?

— Думаю, никто этого не запрещал. И замуж мне рано выходить. Сначала я хочу доучиться в академии.

— Кому она нужна, эта учеба?! — воскликнула Линна. — Разве что мужчинам, но они на то и мужчины! А для девушки главное в жизни — удачно выйти замуж! Чтобы муж был богат и хорошо принят в обществе. Для остального есть слуги.

Да. Слуги, как я.

Со вздохом я покрутила головой:

— Давай-ка сначала закончим стирку, а потом поговорим про замужество. Бери свою блузку и три, как я тебе показывала. Нам еще вещи сушить, между прочим.

Вещи неожиданно высушились очень быстро. Я нашла у веревки кристалл, вмурованный в стену, и ради интереса нажала на него. Вспыхнув ярким блеском, он погас, а из пола прямо на нашу постиранную одежду начал дуть горячий воздух. Даже Линна изумилась, что уж говорить обо мне!

Мы обе оказались совершенно не знакомыми с современным оборудованием прачешных. Я по причине замкнутой жизни в монастырском приюте, а Линна просто раньше никогда не была в хозяйственных помещениях. Зато теперь научились.

Собрав и сложив вещи, мы вышли из прачешной, и цесаревна направилась прямиком на первый этаж. Я окликнула ее:

— Линна, куда ты идешь?

— Надо сказать госпоже Перетти, чтобы поменяла тебя с моей соседкой.

— Знаешь, я думаю, это неудобно.

— Кому это неудобно? — Линна остановилась и обернулась ко мне. — Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. А мое желание должно исполняться немедленно.

— Неудобно будет твоей соседке, — тихо сказала я.

— Ничего, это княжна Вольская, она бывает во дворце и пользуется расположением маменьки, так что не станет противиться.

— Все равно я думаю, что госпожа Перетти не согласится. Скорее всего, это противоречит правилам академии.

— Хочешь увидеть, как она согласится? — усмехнулась Линна, задрав нос. — Пойдем же.

Госпожа Перетти встретила нас не слишком дружелюбно. На требование цесаревны она долго качала головой, пыталась убедить мою новую знакомую в том, что такие капризы недопустимы, но Линна все же настояла на своем, упирая на свой титул и положение.

— Хорошо, но имейте в виду, Линна Веллар, — консьержка особенно выделила фальшивое имя цесаревны, — что вашему отцу не понравится ваше козыряние титулом. Мне были переданы его распоряжения, и в них не было пункта «потакание капризам цесаревны».

— Насколько я помню, моя маменька попечительствует женскому общежитию, госпожа Перетти, — с милой улыбкой добила старушку Линна. — И, поверьте, когда я приму от нее эту почетную обязанность, я не забуду вашего доброго ко мне расположения.

На этих словах госпожа Перетти сдалась. Махнув рукой, она сняла очки, положив их на раскрытый журнал с фамилиями, и вздохнула тяжко:

— Хорошо, ваше высочество. Но больше поблажек не будет, имейте в виду.

Потом был переезд. Поскольку вещей у студенток было не слишком много, то прошел он спокойно и быстро, если не считать злобных взглядов, которыми меня одаривала княжна Вольская. Видимо, она сама метила на место фрейлины, а у нее отобрали такую прекрасную возможность проявить себя. Ну, а что поделать? Разве я решала что-либо в этой ситуации? Ничего.

Но с Вольской мне лучше не пересекаться в ближайшее время…

Новая комната почти ничем не отличалась от старой. Только из окна вид был лучше. Башню не заслоняли деревья, и я могла любоваться ее опасной красотой целыми днями. И в то же время она была далеко, слишком далеко, чтобы голоса достигали моего сознания. А может, браслеты на запястьях не пускали их.

Тяжкую долю фрейлин я познала практически сразу, как только уложила свои вещи в шкафчик. Линна вошла ко мне, огляделась и велела:

— Помоги мне приготовиться ко сну.

Сестра Каллен в редкие минуты расслабления, когда она забывала, что мы несмышленые девчонки, не знавшие жизни, говорила с нами откровенно, как подруга. И такими эти случайные разговоры были проникновенными, что запоминались надолго. Однажды она сказала: «Неопределенность убивает отношения. Лучше сразу объясниться, чем потом пытаться распутать узел недоговорок и глупых ситуаций».

Повернувшись к Линне, я хотела было присесть в книксене, но передумала. Только улыбнулась и сказала:

— Мы с тобой договорились, что в академии я твоя подруга, а не фрейлина. Подругам говорят «пожалуйста» и «спасибо».