Седьмого не стрелять (сборник)

Вот приходит муж из хлева, посидит и ещё работы просит, чтоб в хлев сходить. А жена смотрит украдкой и удивляется: «Да мой ли это мужик-то». Неделю помогал мужик хозяйке, вся деревня прознала. И вот снова он просит чего-нибудь выпить, а скупая хозяйка заладила: «Нету в доме питья!» И пошла она сама корову кормить. Глянь, бутыль в кормушке вверх дном, не иначе, корова рогом задела. Вот жаль, не поняла баба главного – что работника надо не только кормить, – заключил рассказ Аркадий.

– Конечно, счастье и единство семьи во многом зависит от женщин.

– А так оно и есть! – оживился дружок. – Много нашего брата из-за них страдает.

– Что ты имеешь в виду?

– Да всё, что не украшает их мысли и поступки. Забывают жены своё назначение. Ведь сказано в писании – все люди равны в своём достоинстве, но мужчина имеет некоторое превосходство – первенство в творчестве и ответственности, а женщина сотворена как помощница и вдохновительница мужчины. Он главенствует в семье и священнодействует. А в нынешней действительности всё перемешалось…

Пришла очередная ночь. Охотники ещё днём приготовили оружие, подсветку – работает безотказно. Обошли проволочное ограждение с сигнальными банками, завалив подкопы, чтобы зверь при появлении сразу же обнаружил себя. Вернулись в домик. В избушке Аркадий допил остатки кислого молока. Сидя на топчане, навалившись на стену, он заснул, но спал не долго – проснулся от рези в животе.

Решили ждать медведя, не выходя из домика: всё равно почует. Хозяйка пасеки, погревшись возле буржуйки, крадучись выходит наружу и слушает ночные шорохи.

– Как думаешь, сегодня придёт медведь? – спрашивает Аркаша.

– Я думаю, придёт, он не ел несколько суток, – предполагал Мишин.

– Хорошо бы это дело провернуть поскорее, мне ещё хочется порыбачить. Мужики сказали: щука хорошо берёт.

Аркадий всё чаще держал руку на животе, а звуки, так похожие на бульканье воды в трубах, доносились до слуха.

– Чего ты согнулся, как хорёк? – не выдержал Иван.

– Ой, в животе больно!

– Говорил тебе, к молоку надо привыкать, а ты три литры в себя вылил! Теперь известно чем всё кончится.

– Поурчит, да перестанет, – успокаивал себя Аркадий Семёныч.

Ольга, облокотившись на стену избушки, слушает. Кажется, всё в округе отдыхает, только беспокойный ветер блуждает по тайге, натыкаясь на тяжёлые пихтовые лапы. Но…нет. Рядом, за проволочной изгородью, что-то шевельнулось, засопело – и вот за столбом, на коем держалась преграда, выросла фигура медведя. Он стоял на задних коротких ногах, а передние лапы и лохматую башку положил на верхний торец столба, принюхиваясь. Гость напоминал первобытного человека. В небольших желто-коричневых глазках, так похожих на пуговичные глазки плюшевого Мишки, замерло тягостное ожидание. Медведь пришёл сюда решить главный вопрос жизни – вдоволь поесть мёду.

Терпение кончилось. Зверь потянул проволоку, она поддалась и предательски брякнула жестяными банками. Пришлось медведю идти к старому лазу, прорытому загодя. Но лаз оказался заваленным.

Ольга ветром ворвалась в избушку.

– Медведь пришёл!

– Аркадий, ты только не спеши, – шепнул Иван. Охотники покинули домик.

Аркадий Семёныч хотел быть первым, он стоял возле подсветки, отчётливо слышна работа медведя у лаза. Зверь, прорыв подкоп, оказался возле улья. Силуэт вставшего на дыбы грабителя хорошо виден, можно включать свет и стрелять, лучшего случая не будет.

– Чего же Аркаша медлит? – волновался Мишин.

А помощник промысловика Аркадий Семёныч в это время как раз дозрел и, потеряв терпение и дабы не осквернить тропу, по которой ходит богомольная Ольга, торопливо, подминая под себя березняк, ломанулся в кусты, а сладкоежка, спасаясь от пули, бросился в свою тайгу.

12

Аркадий, чувствуя свою вину за сорванную охоту, оставив на пасеке ружьё, уехал ловить щук. Кто-то добрый дал ему старенький спиннинг с самодельным древком из кленового прутка. Леска на катушке прочная, без узлов, а это главное при забросе блесны.

Аркадий ходит по берегу, глядя на холодную воду, резким взмахом прутка закидывает блесну и быстро подматывает леску, но крючок-якорёк на небольшой глубине цепляется за донный мусор и траву.

Рыболов мечтает о лодке, но здесь все лодки с берега хозяева убрали до весны. Увидел он, как на середине реки расплываются круги всплесков крупных рыб, и пуще прежнего захотелось рыбаку на большую воду. Аркадий приглядел несколько брёвен и соорудил наспех плот. Если стоять на нём, не шевелясь, плот не кренится, не уходит в воду. Рыбак в азарте толкает шестом, гребёт на середину реки, где плещется рыба. Деревня осталась далеко позади, вокруг ни души. В очередной раз Аркаша забросил блесну и крутит катушку. Удар. Зазвенела леска от натуги. Большая рыба на крючке. Аркадий Семёныч напрягся всем телом, едва держит равновесие, но не удержался на плоту и рухнул в воду.

Оказавшись в волнах в зимней одежде, он не достал до дна, а брёвна понесло течением. Одежда, быстро набравшая ледяную воду, обожгла тело, тянет на дно. Он пытается снять сапоги, это облегчило бы спасение, но голенища сдавило, сапоги не снять.