Седьмого не стрелять (сборник)

– Ну, на счёт Бога не знаю, – засомневался Аркадий Семёныч. – Возможно, это совпадение, но вам повезло, такие отморозки могли убить.

За чаем наговорились вдоволь. Иван решил почистить и смазать ружьё, а дружок деловито подсел к нему.

– Давно не чистил? – осведомился он.

– Давненько.

– Чем смазываешь, щёлочью или маслом? Щёлочью не мажь, от неё стволы облезут.

– Знамо дело. А ты свою «тулку» почистить не желаешь?

– Нет, я дома к охоте серьёзно готовился. А знаешь, не сходить ли мне в березняк по бруснику, не оставлять же её в лесу? Успею до вечера два ведра набрать.

– Должен успеть.

Аркадий Семёныч также осведомился о клюкве.

– Болото клюквенное есть, сообщила Ольга, указав в сторону соснового бора.

Аркадий Семёныч обрадовался.

– Надо и клюквы ведра два набрать, и ещё грибов бы пару корзин.

– Насчёт грибов вопрос, конечно, интересный – где их взять, ведь уже конец октября, заморозки были.

– А что такого, я белые грибы однажды в ноябре собирал. Насуёшь их в мешок, а они, мороженые, брякают как сувениры.

Не теряя времени на разговоры, Аркадий, взяв корзину, ушёл, а Ольга вслед похвалила его за хозяйственность.

Аркаша вернулся поздно. Медленно сел, бормоча:

– Что-то я устал, чуть дошёл до избушки. И в горле болит.

Ольга посмотрела в его покрасневшие глаза, приложила ко лбу ладонь и воскликнула:

– Господи, да у него жар!

– Это он мороженой брусникой объелся, – сообщил Ольге Иван. – Я его предупреждал, а он игнорировал. Что теперь с ним делать? Где в лесу таблеток найти?

У Аркадия ангина, голова, как огонь. Ольга суетится возле своих кульков с травами.

– Эх, Аркаша, ну зачем ты заболел, как такой на медведя пойдёшь?

Но Аркадий Семёныч упрямо собирался на пост. Своё недомогание он расценивал как сиюминутное наваждение. На уговоры остаться у горячей печки он категорически отказался и ушёл с обидой, будто приняли его здесь за пионера.

Приезжий залез на крышу и занял позицию стрелка-охотника. Иван, осторожно приоткрыв дверь избушки, поглядывал на происходящие события. Холодный ветер непрошеным гостем влетал в тёплое жильё, пытаясь потушить свет в керосиновом фонаре. Некоторое время конспирация на крыше соблюдалась, но со временем оттуда послышался кашель.

«Ну всё, пропала охота, стрелок рассекречен», – занервничал Иван. Это, хотя и с опозданием, понял и Аркадий. Он слез с крыши, вошёл в избушку и виновато объяснил:

– Чих и кашель просто замучили меня. Я даже рукавицу совал в рот. Вот так, – демонстрировал он.

А Мишин с Ольгой смотрели на его смешную физиономию с меховой рукавицей во рту. Он изо всех сил сопротивлялся кашлю, при том щёки его от натуги краснели, а округлившиеся глаза наливались кровью, и казалось, если он чихнёт, то глаза вылетят вон. Но присутствующие ошибались – вылетала рукавица. Мишин гладил друга по голове, успокаивая:

– Аркадий, ты крепко влип. Зачем ослушался там, в березняке, – теперь совсем больной. Придется отправить тебя в госпиталь, пока ещё живой. Но, может быть, умереть тебе не позволит Ольга: будет лечить настоями. А на пост пойду опять я. Постельного времени у тебя будет много, займись-ка чтением Библии, это тебя обогатит.

Дружок послушно кивнул головой и стал медленно пить отвар.

Он заснул не скоро, вздыхал, вытирал обильно выступивший пот, ворочался с боку на бок на скрипучем топчане, несколько раз брал в руки толстую книгу – Библию.

Аркадий Семёныч увидел себя легко и бодро идущим по земле, но почему-то взад-вперёд, как на цепи по проволоке. Он ходит терпеливо и важно, и это ему в удовольствие. По одну сторону майор видит окружающий мир в розовом цвете: и трава розовая, и люди, а по другую сторону все люди грязные, в чёрном дыму. У тех и у других крылья за спинами. Розовые машут Аркадию Семёнычу, приветливо улыбаясь, а у грязных крылья связаны, и будто он им крылья связал. «Где я? – спрашивает Аркадий. – Уж не стою ли на границе, разделяющей силы добра и зла?» И видит Аркадий Семёныч, как перед ним в сиянии возник Иисусов крест. И сказал майор: «Так вот моё оружие – символ Веры, Надежды, Любви». Он хотел взять крест в руки, а крест – как воздух меж пальцев, и не может стражник сияющий крест удержать. Вдруг видит он своих умерших отца и мать в сопровождении ангелов Божьих. Просит сын подарить ему крест, но заплакали родители, прося прощения у сына, что не совершили с ним в своё время обряд крещения в святой церкви, а без этого не удержат его руки священного животворящего креста…